Скоро заканчиваю школу и хотела бы работать экскурсоводом. Напишите, пожалуйста, где можно получить эту профессию? И. Рогова, девятиклассница
с. Волковницы, Хмельницкая обл.
На вопрос Ирины отвечает главный инспектор экскурсионного управления Центрального совета по туризму и экскурсиям Н. Бурмистрова. «Курсы экскурсоводов (платные) организуют областные советы по туризму и экскурсиям. Есть такие курсы и в г. Хмельницком. Кроме того, можно посоветовать Ирине поступать на учебу в Ростовский университет (г. Ростов-на-Дону), где готовят специалистов «географ-экскурсовод». Желаем успеха!
Кстати сказать, редакция получает много таких писем, поэтому мы публикуем ниже рассказ опытного экскурсовода о секретах этой профессии.
Больше двадцати лет водит экскурсии по Кремлю Андрей Алексеевич Гвоздиков. Мы публикуем его воспоминания и размышления, возможно, в чем-то спорные, но, несомненно, интересные.
О детстве, о своей улице, о родном доме можно вспоминать бесконечно. Мир начинался с двора, чердаков и подвалов, выходил на улицу, а по этой улице, хоть направо, хоть налево, за углом увидишь Кремль — красные зубчатые стены, зеленые шатры башен, золотые купола. Кремль представлялся сказочным. Там, за высокими стенами главные драгоценности страны, там вершится судьба каждого, там — Сталин… Кремль был рядом, обыденный в своей недоступности. Вокруг него ходили группы экскурсантов в телогрейках, в пальто, перешитых из шинелей, с мешками за спиной и фанерными самодельными чемоданами. Запомнился один: со связкой баранок, крест-накрест надетой поверх обрезанной шинели, словно пулеметные ленты. Им рассказывали про Кремль: «Там внутри Царь-колокол, Царь-пушка» — и показывали старые потрепанные фотографии.
А потом ворота Кремля открыли. Все музеи. И я, конечно, все увидел и сфотографировался у Царь-колокола и Царь-пушки, у дверей Верховного Совета СССР, в кремлевском сквере. Прошло несколько лет, и вдруг совершенно неожиданно я обнаружил себя стоящим перед незнакомыми мне людьми: «Здравствуйте, я экскурсовод Московского городского бюро экскурсий…»
Вот и минуло тому двадцать лет… Как-то весь мой жизненный опыт пришелся к месту, все пригодилось. Я получил диплом литератора, но все реже приходили ко мне писательские фантазии, книгу свою я излагал устно, а слушатели мои менялись чередой в среднем по десять тысяч в год. Работа становилась увлечением.
«Кто в Кремле не бывал, тот Москвы не видал». Прибаутка эта не иначе из тех самых веков, когда шумел на площади торг, когда Ломоносов, минуя ее, шел в Славяно-греко-латинскую академию. Герцен неловко пошутил: «Москвичи… каждого приезжего ведут в Кремль и показывают Колокол, который не звонил. И Пушку, которая не стреляла». Не уточнил, правда, что колокол такой в Европе отливать никто не брался, а пушка просто в смятение ввергала заезжих иностранцев. Москва без Кремля и впрямь не Москва. Пока кремлевских стен и башен не увидишь, пока куранты над твоей головой не прозвонят, не был ты в Москве.
Группами и поодиночке люди находят дорогу к Кремлю. Одни идут с горящими глазами, жадно хватая впечатления, другие тянутся, больше занятые собой, чем историей этих стен и башен. От стольких случайностей зависит духовный мир человека — и хочется, сколько возможно, участвовать в его «завтра», показывая и рассказывая, уводя хоть ненадолго в историческое прошлое страны, народа, города. Надо произнести всего несколько слов, но так, чтобы их вспоминали всегда. Среди многолюдства оставить каждого наедине с нашей святыней. По-другому нельзя. Кремль — символ мощи, величия нашей Родины. Именно это и влечет на Красную площадь тысячи, миллионы людей.
«Здравствуйте, я экскурсовод…» Мне не забыть моих учителей и наставников, тех, кто не поучал, но просто работал рядом, а я всматривался, вслушивался, пытаясь понять, как это у них получается: слово, взмах руки — и словно пелена с глаз, и ты вдруг среди обыденного видишь нечто значительное, словно входишь в иной мир. Первый мой учитель — Мария Петровна Щукина. Больше всего меня поражало ее умение владеть фразой, простой, но емкой. Завораживающая сила ее была настолько доходчива, что тонкости архитектуры восемнадцатого века легко воспринимали старушки селянки в серых платках и плюшовках. Наверное, потому, что не существовало для нее предмета вне времени, и за хитростями поребриков, закомар, антаблементов и канелюр стояла эпоха либо высоких боярских шапок, либо пышных кринолинов. Константин Вячеславович Мухин, кронштадтский моряк, волею судьбы ставший экскурсоводом. Энергичный, напористый, завоевывающий, он держал слушателей в напряжении, как под током… Лев Емельянович Крась, Михаил Давыдович Зельнович — у них я учился работать с очень трудным материалом: Ленин и революция, Кремль — начало и конец революционных боев 1917 года, первый бой, первая кровь Октября…
Сколько неожиданно нового может быть в первой экскурсии начинающего экскурсовода. Он сам не знает, что он сделал, ибо произошло это случайно, и радуется, когда поймает солнечный зайчик чужого вдохновения и осветит им свою экскурсию. А если кто так же вот поймает твой взгляд, свежую мысль, яркий факт, образное слово — пускай использует, раз способен услышать, увидеть, оценить, как профессионал, заимствовать и развить. Это так же необходимо, как обращение к новым исследованиям и капитальным трудам. И спор с учителями тоже необходим, поскольку необходима своя точка зрения. Спасибо моим учителям. Их всех объединяло одно качество — заинтересованность в знаменитом сегодня «конечном результате», то есть человеке, желающем знать. Только так может самоутвердиться экскурсовод. Кстати, кто он — солист или собеседник?
Вы, наверное, слышали эдакого заливающегося соловьиными трелями маэстро, выступающего перед публикой, избравшего себе постаментом тему своей экскурсии. Эта песня без вариантов — вещь в себе. Все в ней точно, проверено, опробовано — до оттенков интонации. Как правило, полное отсутствие юмора — только ирония, сарказм. Такие экскурсоводы не любят работать с группами школьников, рабочих, колхозников, военнослужащих, тех, кто по простоте душевной претендует на неформальный подход и хочет понять, разобраться, тех, кто, в общем-то, прав, считая экскурсию видом культурного отдыха. Такие экскурсоводы предпочитают «выступать» перед псевдоинтеллигентной публикой, которая млеет от непонятных слов, которой импонирует солист, преподносящий эдакое «не как у всех».
Иной вид «солистов» — это те, кто с мутными глазами, повернутыми внутрь пустой души, ровным, как метроном, голосом произносит механические формы, при сем тщательно оберегая собственное достоинство от пристающих с вопросами. Ну и, наконец, третий тип — это экскурсовод начинающий. Он очень много учился, но пока еще очень боится себя, экскурсантов, просто случайных прохожих. Он увлечен своей экскурсией, волнуется иногда до обморока и поет, захлебываясь от эмоций, ничего не видя и никого не слыша, частенько даже… спиной к группе. Обилие материала, как наводнение, вырывает у него почву из-под ног, и он барахтается в своих словесах, пока его не вынесет на берег следующей подтемы. Готовя экскурсию, он сам для себя сделал столько открытий, что спешит поделиться ими, считая их самыми интересными и самыми важными.
У таких особенно велики эмоциональные перегрузки. Однажды на моих глазах здоровый малый, спортсмен-горнолыжник после первой экскурсии рухнул на скамейку Александровского сада. «Я никогда не думал, что это так тяжело! Как здесь люди работают по тридцать лет?» А очень просто: экскурсия не твое личное выступление, а общение. Это, прежде всего, встреча человека с человеком. Будь проще. Подумай, как ты общаешься со своими друзьями, родственниками, как ты им рассказываешь. Общайся, завязывай отношения с этими людьми из группы, не будь к ним равнодушен, улавливай разнообразие лиц.
«Могила неизвестного солдата». В выходные дни мемориал атакуют свадебные кортежи, и среди этой суеты надо собрать внимание. О чем здесь говорить, что показывать?.. Мобилизуй чувство. Переживи мгновенно бой под Москвой с кровью и копотью на снегу. Братские могилы, где рядами укладывают павших. Время, пролетевшее над ними. И его прах. Одного за всех. Вечный огонь, рвущийся из пятиконечной звезды, — пусть он коснется тебя, как коснется и холод братской могилы.
Только тогда придут эти несколько нужных слов.
А вместо них — сколько подчас ненужных! Подробный разбор символики архитектуры памятника, перечисление авторов и соавторов с указанием титулов… Подумайте — для чего здесь эти частности? Не архитектурный и искусствоведческий анализ и не популяризация авторов конкурсного проекта нужны здесь, нужно чувство причастности к подвигу. А не загоревшись сам, не зажжешь. «Но ведь так и сгореть можно!» — возразят любители легкой жизни. Можно — и поэтому так важно разобраться, как гореть ярче, дольше, по возможности не сгорая.
Насколько мне известно, никто этой проблемой не занимался. Как систематически выдерживать внутренние и внешние эмоциональные перегрузки без ущерба для себя? Все, что мне доводилось слышать, сводится к элементарному: холодные обтирания, крепкий сон, из меню исключить острое, жирное, сладкое, соленое… А что специально нам? И желательно без медицинского тумана, без отрыва от работы и семьи, не в спецзаведениях с санаторным режимом и гарантией от силы на месяц. Как снимать возбуждение, приобретенное во время экскурсии? Ведь, накалив свои эмоции, ты раскаляешь группу вокруг себя и оказываешься в самом настоящем «пожаре»!!
На мой взгляд, первое и главное условие — самоконтроль. Определив пределы своей «мощности», добивайся раскованности, свободы выражения. Наконец, распределение. Прошу прощения за гастрономическое сравнение, но эмоциональность в экскурсии — это дорогая приправа, и пользоваться ею нужно лишь в избранные моменты и с разной степенью плотности.
Есть объекты, которые говорят сами за себя и не нуждаются в «гарнире». Скажем, Царь-пушка или Царь-колокол и так будоражат воображение одним видом, а вот внешняя простота Успенского собора требует определенной эмоциональной атаки. Эмоция, заряженная собственным воображением, необходима там, где требуется локализация внимания, реконструкция утраченного. Не берусь судить, может, это сродни гипнозу, может, собственное воображение, когда вдруг ясно встает перед внутренним взором твоим то, что сейчас ты расскажешь уже как очевидец, — и создается какая-то необыкновенная фраза, интонация, слово. Такая экскурсия обычно становится исключительной и надолго запоминается.
Экскурсионная группа — главное условие экскурсионного дела. Экскурсовод, сообразуясь с ее аппетитами и вкусами, помогает каждому насытиться духовно, чтобы человек, вернувшись к своим обычным занятиям, мог бы создавать будущие духовные ценности. Поэтому требуется побыстрее разобраться, с кем свела тебя судьба, и, исходя из этого, начать общаться, передавая все, что сумел накопить. Взглянуть на окружающее глазами слушателей, увидеть, словно впервые, то, на что смотришь далеко не первый год…
Был, кстати, такой случай: экскурсовод (фамилию не помню, недолго у нас работал) встречается с группой из Монголии. Похожие лица, одинаковые пальто… Наш герой понял это по-своему. Глядя на непроницаемые лица своих экскурсантов, он старался рассказывать просто до примитивности, до шутовства. Тридцать монголов спокойно, не меняя выражения лиц, прослушали всю экскурсию до конца. Наш сотрудник попрощался с ними и походкой усталого матроса начал спускаться по Троицкому мосту. Тут к нему подходит коллега и спрашивает: «Ну как монголы? Я с ними вчера работал на архитектуре. Ученые-филологи с симпозиума из Парижа. До чего хорошо по-русски говорят, а как историю знают!..» Последовала немая сцена.
В экскурсионной группе нет партера, нет литерных лож, нет галерки. Все равны. Здесь каждый может задать вопрос и получить ответ. В экскурсионной группе общаются друг с другом как-то иначе, ощущая единство устремлений, от своей группы стараются не отстать. Это — коллектив равно заинтересованных. А вот равных ли? Тут власть экскурсовода: как построит он рассказ, для кого. А задача стоит одна: для всех и для каждого. Ведь экскурсия — это еще и способ познания. Случается, путают экскурсовода с лектором, хотя и задачи у нас разные, и методы, и условия работы. Если лектору требуется оставить у слушателей четкую систему сведений, их взаимосвязи или просто «информацию по поводу», то экскурсия предполагает приобретение зрительного образа во взаимосвязи с необходимой информацией, подкрепленное эмоциональным рядом причастности, эффектом присутствия. И самое, пожалуй, главное, что экскурсия всегда связана с отдыхом, это еще и развлечение, и не надо этого бояться. Поэтому и действует на экскурсии древний и мудрый принцип: развлекая — обучай, а это значит, что экскурсия должна быть интересной и это ее первейшее качество, ибо все остальные без него не существуют.
Расскажу вам о Мите Шляпентохе. В годы застоя Митя отбыл за океан, где и сейчас пребывает. Случилось так, что, закончив философский факультет МГУ, Митя был распределен в Московское экскурсионное бюро. Не он один. Опыт оказался неудачным. Никто из них не прижился и экскурсоводом не стал. Митя же поводил экскурсии по Кремлю, а «там» вспомнил об этом в небольшом ерническом с претензией на юмор и сатиру труде, где с удовольствием поплевал на работу экскурсовода, на Кремль, на экскурсантов… В душе он, похоже, мнил себя исключительной личностью, а потому обычно вел экскурсии так: вставал перед группой, задирал подбородок, прикрывал глаза и монотонно произносил раз и навсегда заученный текст. Формально придраться было не к чему, но минут через пятнадцать группа начинала тихо таять, а через полчаса Митя, счастливо проводив сквозь прикрытые веки последнего экскурсанта и стряхнув с себя дрему, бодро спешил по своим делам.
После очередного разноса, где Митю укоряли в том, что в его экскурсии напрочь отсутствует материал, связанный с современными событиями политической жизни, Митя «перестроился». Как нарочно, вскоре после этого к нему на экскурсию попадают воины Московского гарнизона в количестве взвода, находящегося в увольнении, под командованием лейтенанта. Митя прикрыл глаза и начал наизусть шпарить куски из газетных статей, кое-как связывая их с памятниками Красной площади и Александровского сада. Наконец, поднявшись на Боровицкий холм и окончательно закрыв глаза, он, как сомнамбула, изложил сообщения ТАСС о встречах глав правительств, вручении орденов и всевозможных событиях, проходивших в залах Большого Кремлевского Дворца с 1918 года, особенно упирая на последний квартал текущего. Он закончил рассказ и собрался идти дальше, пришлось открывать глаза… Перед ним стоял лейтенант с лицом в красных пятнах и белыми от ярости глазами. А у Боровицкой башни походным шагом покидало Кремль доверившееся ему войско. Митя струсил: «Погодите! Царь-колокол! Царь-пушка…» «А иди-ка ты!..» — ответил ему лейтенант. И, сделав поворот кругом, кинулся догонять уходящий взвод…
Окончание в № 5.
Журнал «Турист» № 4 (292) 1990
Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области
