Александр ГОРОДНИЦКИЙ
Итак, авторская песня, или «самодеятельная» песня, как ее часто называют, получила, наконец, официальное признание. На телевизионном экране стали появляться лица немолодых или уже ушедших от нас авторов «первого поколения» и полные надежды лица тех, кто помоложе. На переполненной спортивной арене в Москве, на открытых стадионах в Казани, Куйбышеве и других городах, перед многотысячной аудиторией выступают «барды».
Вышли пластинки с песнями Владимира Высоцкого, Булата Окуджавы, Юрия Визбора, Юлия Кима, Татьяны и Сергея Никитиных, Виктора Берковского, Вероники Долиной, Александра Дольского и других авторов. Снова, как много лет назад, собираются летом на берегу Волги возле Тольятти тысячи юношей и девушек на традиционный фестиваль самодеятельной и туристской песни памяти Валерия Трушина, превратившийся во Всесоюзный праздник самодеятельной песни. Изменился сам статут клубов самодеятельной песни — создан Всесоюзный КСП. Все как будто прекрасно.
Но возникают и некоторые опасения. Главное из них такое: не окажется ли шумная реклама и пропагандирование самодеятельной песни еще более вредной для нее, чем прежние «гонения»? Уже сейчас можно видеть, как на эстрадах многолюдных залов в составе «гала-концертов» авторской песни рядом с такими признанными мастерами, как Булат Окуджава и Юлий Ким, выступают авторы совсем другого поэтического и музыкального уровня. При отборе авторской песни для радио, телевидения, концертных программ не всегда сохраняется жесткий художественный ценз. Если так будет продолжаться и дальше, то не превратится ли это замечательное движение в недолгий элемент «массовой культуры», не затопит ли и его поток серости и пошлости, почти поглотивший уже нашу песенную эстраду?
Движение самодеятельной песни — явление не столько песенное, сколько социальное. Песни, которые поют юноши и девушки, объединенные в клубы и «кусты», — не самоцель, а, прежде всего, — средство общения. И хотя армия любителей самодеятельной песни насчитывает по меньшей мере сотни тысяч, серьезных авторов не так уж много.
В течение десяти лет мне довелось быть председателем жюри Грушинского фестиваля, собиравшего в отдельные годы до ста тысяч участников из разных городов нашей страны от Бреста до Владивостока. Пришлось работать в жюри и других конкурсов и фестивалей самодеятельной песни — в Минске, Челябинске, Алма-Ате, Москве, Ленинграде, Ульяновске и других городах. За эти годы мне посчастливилось услышать много прекрасных исполнителей и ансамблей, но очень мало хороших поэтов, хотя движение самодеятельной песни реализовало новую волну массового интереса к поэзии. Я бы сказал, активного интереса.
Если раньше любители поэзии ограничивались тем, что читали стихи или слушали любимых ими поэтов с эстрады, то теперь они сами стали придумывать и петь песни на их стихи. И даже, если нехитрая мелодия не всегда соответствует высокому стилю выбранных стихов, главное не в этом. А в том, что стихи эти, проходя через сердца поющих, получают новое рождение, переосмысливаются, порождают желание читать другие стихи. Происходит своего рода «лавинная ионизация» среди людей самых разных социальных категорий и интересов. Так именно в самодеятельной песне получили новую жизнь прекрасные стихи советских поэтов Светлова и Багрицкого, Самойлова и Слуцкого, Тарковского и Левитанского, Заболоцкого и Рубцова. Более того — лучшие образцы русской и зарубежной классической поэзии, бережно положенные на мелодическую основу такими одаренными композиторами, как Берковский, Никитин, Клячкин, Дулов, Мирзоян, Суханов, приобретают как бы возможность нового прочтения.
Что же отличает стихи, которые обязательно надо петь, от стихов, читаемых с листа? Не является ли необходимость песенного исполнения стихов признаком их слабости? В чем специфика поэтической основы современной песни по сравнению со стихами? В обширной литературе, касающейся основ стихосложения, можно назвать лишь одну из немногих книг, касающихся этой темы — «О поэтическом мастерстве» Михаила Исаковского.
Я не различаю по существу поэтическую основу песни и стихотворения. Мне представляется, что стихотворная основа песни на самом деле не менее сложна. Ее внешняя простота должна быть обманчива, как у айсберга, пять седьмых которого спрятаны под водой.
Почему я считаю это самым важным для авторской песни? Потому что именно в той стихийной демократической обстановке КСП, в которой рождается современная авторская песня, столь популярная среди молодежи, при отсутствии строгих художественных критериев появляется соблазн легкого успеха, доступности авторства для всех. Молодой человек (или девушка) берет в руки гитару и, подобрав несколько аккордов, без особого труда придумывает к ним нехитрую подтекстовку. Потом собираются приятели и, прослушав песню у костра или в менее экзотической обстановке, тут же объявляют новоявленного автора чуть ли не гением.
Окрыленный успехом автор приносит свои песни на районный тур КСП, где и другие авторы примерно того же уровня. Как правило, на этих турах и конкурсах между молодыми людьми на одинаково непрофессиональном поэтическом уровне идет «борьба за несуществование». Потом молодой автор становится лауреатом какого-нибудь районного, городского или областного конкурса КСП и вроде уже чего-то достиг. К нему теперь не подступишься.
Кстати, о конкурсах самодеятельной песни. Для исполнителей и для исполнительских коллективов, они, по-видимому, полезны, а вот для авторов нет. Вместо серьезного творческого разговора о стихах и песнях, вместо общения пишущих людей, которое крайне необходимо, их выталкивают на сцену, после чего компетентное жюри (всегда ли компетентное?) громко объявляет лучших (и худших), раздавая им места, да еще и грамоты с призами, как в спорте. Мне неоднократно приходилось присутствовать при подобных процедурах, и они производят грустное впечатление. Мне кажется, что в основе этого гладиаторского состязания есть что-то неправильное. Попробуйте-ка собрать наших ведущих поэтов и заставить их соревноваться между собой, а потом объявить, кто первый, а кто третий! Разве могло бы прийти кому-нибудь в голову устроить соревнование между, например, Высоцким, Кимом и Окуджавой? Они потому и поэты, что разные, и их принципиально невозможно расставить «в порядке номеров».
Считается почему-то, что с молодыми авторами такое проделывать можно, а я все-таки думаю, что нельзя. Эти конкурсы порождают тщеславие и желание во что бы то ни стало добиться успеха у одних и комплекс неудачников у других. Тут, мне думается, нарушается один из главных принципов самодеятельной авторской песни: песня — средство общения и объединения, а не сталкивания лбами на спортивной площадке. Молодым авторам песен нужны не конкурсы с «раздачей слонов», а фестивали с творческими мастерскими, где они могли бы учиться и повышать свой профессиональный уровень. Это, конечно, относится не только к стихотворной основе песен, но и к музыкальной.
Замечу, что поэтический труд — дело тихое и серьезное, по большей части несовместимое с частыми публичными выступлениями и уж совсем несовместимое, на мой взгляд, с постоянной концертно-эстрадной деятельностью. Может быть, я выскажу сейчас очень спорную точку зрения, но мне все-таки кажется, что такие одаренные авторы, как Юрий Кукин, Александр Дольский и Александр Розенбаум, могли бы писать на более серьезном уровне, если бы не связали свою жизнь с кабальной концертно-гастрольной эстрадной деятельностью.
А может быть, они правы, избрав такой путь? Ведь, как показывают примеры, шумная эстрадная популярность не всегда зависит от поэтического уровня песен — скорее наоборот. К сожалению, известность некоторых ведущих наших поэтов, как Олег Чухонцев или Александр Кушнер, не идет ни в какое сравнение с широкой популярностью иных авторов самодеятельной песни, тексты которых и стихами-то не назовешь. Так что перед молодым автором существует известная альтернатива — для того, чтобы стать популярным, совсем не обязательно писать хорошие стихи.
В чем же стихотворная специфика современной песни? Мне кажется, что стихотворная основа песни должна обладать главными достоинствами стихотворения, но не иметь некоторых его черт. Например, стихотворение может быть длинным. Есть немало длинных стихотворных форм — баллады, лирические поэмы. Читатель всегда может отложить книгу, чтобы потом вернуться к ней снова. Песня не может быть растянута — она должна быть краткой, чтобы ее можно было воспринимать на слух. Вспомним, как народ поет песню на стихи Рылеева «На диком бреге Иртыша». Стихотворение очень длинное, поэтому песня гораздо короче. Да и то ее редко допевают до конца, — чаще всего «обрубают». Так же неумолимо сократил народ и «Коробейников» Некрасова.
Еще одна особенность — песня должна отображать наиболее общие черты. Слишком конкретных черт и деталей песня, как правило, не выдерживает. Обратимся снова к Некрасову, одному из наиболее народных поэтов XIX века, на стихи которого написано немало песен. В знаменитом романсе «Что ты жадно глядишь на дорогу…» оказались выброшенными гениальные, на мой взгляд, строфы, в том числе: «Завязавши под мышки передник, перетянешь уродливо грудь. Будет бить тебя муж-привередник, и свекровь в три погибели гнуть». Как удивительно написано! Как можно было это выбросить? Я долго не мог понять в чем дело: а в этих строках уже деталь, конкретизация образа, песня же содержит только общие черты. Все, что касается конкретного персонажа, героини, ее конкретной судьбы, уходит из песни, и остаются только общие черты.
Народная песня с самого начала, может быть, неосознанно рассчитана на соавторство того, кто ее сложил, и того, кто ее поет. Ибо песня, если это действительно народная песня (а авторская песня по духу своему ближе к народной песне, чем к эстраде) нужна людям совсем не для того, чтобы слушать ее на концертах, а для того, чтобы петь самим. Например, тоскливо человеку, и он поет «Лучинушку». Почему он вдруг вспоминает эту песню? Потому что ему надо как-то выразить свои чувства, своих слов у него нет, а слова этой песни попадают в резонанс его горю, И поющий вкладывает в эти слова свою беду, свой смысл, свою нужду. Значит, песня должна быть рассчитана на соавторство написавшего ее и поющих. Поэтому она должна содержать только общие черты.
Кроме того, строки в песне должны свободно петься — так же легко и естественно, как человек привык говорить, без напряжения. Я, например, плохо знаю английский язык, и мне приходится всегда напрягаться, чтобы сложить английскую фразу при разговоре с иностранцами. Поэтому я завидую людям, свободно владеющим английским. А вот в замечательных песнях Высоцкого его герои объясняются таким совершенно раскованным русским обиходным разговорным языком, что стихотворной структуры почти не замечаешь, так она совершенна. Все вроде предельно просто, а вот подделать невозможно. Нужен органический талант, чуткое музыкальное ухо — такие, как у Высоцкого. Поэтому все его эпигоны заведомо обречены на неудачу.
Итак, язык в песне должен быть органичный, естественный. В стихотворении могут быть синтаксические шероховатости, в песне — нет. Вот пример: один из известнейших поэтов Демьян Бедный написал стихи для песни, в рифму и как будто хорошо:
Как родная мать меня
Провожала,
Как тут вся моя родня
Набежала.
А народ стихийно рифму упразднил и поет, как ему удобнее:
Как родная меня мать…
И действительно — единственное звучание.
Теперь несколько слов о той информации, которую несет песня. Самые ранние песенные формы поэзии — русские былины, скандинавские руны, испанские романсеро — были эпическими, повествовательными. Лирическая песенная поэзия, лишенная сюжетной основы, появилась позднее. И здесь обязательно должна быть эмоциональная основа, представляющая интерес для поющих и слушающих. Песня, может быть, даже в большей степени, чем стихи, должна содержать информацию, важную для слушателей.
И вот здесь видится еще одна важная проблема, связанная со спецификой авторской песни: мало, чтобы автор был одаренным поэтом и мелодистом (а чаще всего еще и исполнителем). Необходимо, чтобы он при этом обязательно был личностью. Чтобы другим было интересно то, что он говорит. Только тогда его будут слушать (ведь могут и не захотеть слушать!). Неслучайно поэтому ведущие наши авторы — Булат Окуджава, Владимир Высоцкий, Юлий Ким — прежде всего яркие человеческие индивидуальности, поэты, чьи судьбы, чувства, мысли, суждения, симпатии и антипатии интересны тысячам людей. Конечно, далеко не все авторы песен могут на это рассчитывать, но ориентироваться необходимо по лучшим. И необходимо, чтобы всегда стихи в песне носили тональность откровенного разговора, лишенного фальши.
Что же касается соотношения между стихами и мелодией, то мне представляется, что именно стихотворная строка, уже несущая в себе музыкальный ритмический заряд, определяет мелодию песни. Так что и в мелодическом плане стихи — главное.
Вот и получается, что к стиховой основе песен предъявляется не меньше требований, чем к стихам, а пожалуй, больше. Хорошие стихи для автора песни, как говорят математики, «условие необходимое, но недостаточное». Хорошо, если бы при крупнейших клубах самодеятельной песни были организованы творческие мастерские под руководством профессиональных поэтов. Это явилось бы серьезной помощью начинающим авторам.
Журнал «Турист» № 3(291) 1990 г.
