Издали село Городковка кажется огромной рощей. Деревья скрывают от глаз дома и улицы. Автобус, тормозя на спуске, въезжает в село. В просветах живой изгороди нет-нет да и мелькнет скат крыши из оцинкованной жести, свежевыкрашенный наличник окна или просто стена. По сероватому оттенку ее побелки вы угадываете: ага, еще один новый дом, его только на днях побелили, и причем начерно, иначе хозяйка добавила бы синьки в раствор извести и белизна отдавала бы голубым.
Люди строятся. Дома сейчас растут по всей стране, как грибы после теплого дождя. И в дома эти входит новое. Возьмем ту же русскую печь. Громоздкое это сооружение много веков занимало пол-избы. Теперь печь выселили из хаты, а на ее месте поставили обычную городскую плиту. Собственно, и хат-то с традиционной «грязной» половиной и чистой горницей в Городковке почти не осталось.
Мне довелось побывать во многих новых жилищах. Расскажу об одном из них.
Хозяин, колхозный шофер Иван Парфенович Ленивый через веранду провел меня в дом.
— Пожалуйста, сюда, — пригласил Иван Парфенович и, открывая дверь в гостиную, не без гордости добавил:
— Живем, не стыдно перед людьми.
Ив гостиной, и в спальне, и в столовой все просто, удобно, красиво.
Новый дом и убранство комнат стоили не одну тысячу рублей. А наживались они не десятилетиями — года три — четыре, не больше. Это заметно по тысяче мелочей: по современной мебели, по крыше из оцинкованной жести, что не успела еще потемнеть, по свежевыкрашенным полам и по тому легкому запаху свежей сосновой стружки, который исходит от нового жилья.
Откуда же такие средства?
Неудобно гостю считать то, что лежит в кармане хозяина, не стал я задавать Ивану Парфеновичу бестактного вопроса. На него мне ответил агроном Иван Петрович Левчик.
— В нашем колхозе,— сказал он,— две тысячи двести дворов. Из них восемьдесят процентов уже перестроены.
И остальным хозяевам колхоз поможет. В общем, через год — два в Городковке старых хат не найдете.
— Ну, а средства, откуда такие средства?
— Земля-кормилица дает. — Иван Петрович вытащил из ящика стола папку, нашел в ней испещренную цифрами бумагу. Стал водить пальцем по графам. — Сравните: девять лет назад, когда колхоз объединил шесть мелких артелей, каждый гектар угодий давал дохода всего двести шестьдесят три рубля пятнадцать копеек, а в этом году — две тысячи триста семнадцать рублей.
Есть разница? Вот откуда новые дома.
* * *
Земли колхоза имени Сталина раскинулись вокруг Городковки огромным амфитеатром. Вот поле уже убранной пшеницы. По нему, словно муравьи, ползут два трактора и тащат волоком огромную копну соломы к скирде. Рядом — темно-зеленая полоса посева свеклы. Чуть правее — лес кукурузы. Перед вами как бы развертывается карта севооборота. Прослеживая взглядом чередование культур, вы догадываетесь: за балкой, на взгорке, должен быть пар. Но что это? По черному полю протянулись желтовато-зеленые ленты.
Вместе с председателем колхоза Антоном Антоновичем Бобовым мы отправились к удивившему нас полю. Желто-зеленые ленты оказываются вблизи спаренными рядками кукурузы. А между ними обычная парующая земля, обработанная по всем правилам агротехники.
По пологому склону медленно движется комбайн. Из переполненного бункера падает увесистый початок. Снимаем с него пожелтевшую рубашку. Пробуем зерно на зуб. Судя по сочной окраске стеблей, оно должно быть наполнено сладковатым молочком. Но нет, зерно твердое, совершенно спелое. Исследуем другой початок, третий, четвертый…
Антон Антонович тем временем разговаривает с комбайнером и делает вид, что не замечает вашего недоумения.
Наконец комбайн, громыхнув цепями, трогается, а Бобов, насладившись удивлением приезжего, обращается к нам:
— Это местный гибрид «бессарабки» и доморощенной «грушевской». Первая скороспелая, а вторая, наоборот, поспевает поздно, ее высокий стебель долго не засыхает. И вот мы получаем на пару по двести центнеров зеленой массы и по сто десять центнеров початков с гектара. Не истощаем ли мы почву? Наши агрономы тоже боялись этого. И до того, как применить кулисные пары, провели опыт. На десяти гектарах посеяли кукурузу, как здесь, по два рядка через три метра. И рядом на такой же площади — всплошную. Обрабатывали и удобряли оба участка одинаково. Конечно, осенью со второго участка зерна собрали больше. Зато на следующий год опытные десять гектаров дали озимой пшеницы по двадцать восемь центнеров, а контрольные, где кукурузу сеяли, как обычно, — по восемнадцать центнеров с гектара. Вот так и решился спор в пользу кулисных паров. А пара у нас в двух севооборотах пятьсот гектаров. Иначе говоря, каждый год одна десятая пашни не засевалась. Вы, конечно, понимаете, как повышает шар плодородие земли.
И любое хозяйство, отводя поле под пар, идет на известные жертвы ради будущих урожаев. Мы делали то же самое, но до поры до времени. Когда и как наступила эта пора? Тут двумя—тремя фразами не отделаешься. Это целая история…
История эта началась девять лет тому назад. Антон Антонович еще работал Заведующим райсельхозотделом. Сравнивая многолетние данные, он понял, что крыжопольские земли могут родить не по семь — восемь центнеров зерна, а во много раз больше. И вот случилось то, о чем Бобов втайне всегда мечтал: его избрали председателем только что укрупненного колхоза имени Сталина. Теперь он сам мог проверить правоту своих мыслей. Для этого было все: и опытные, знающие люди, и первоклассная техника, и земля.
Но, чтобы преумножить плодородие колхозных полей, недоставало самого простого и бесценного — навоза. Шестнадцать животин, что приходились на каждые сто гектаров, не могли обеспечить поля удобрениями. Сама собою напрашивалась мысль: «Развивай животноводство, увеличивай поголовье — будут урожаи». А как это сделать, когда у колхоза нет пастбищ, а кормовые — овес и ячмень — дают сам-пять да сам-шесть?
Заколдованный круг. Где выход из него? Расширить посевы кукурузы? Кукуруза, конечно, даст неизмеримо больше зерна, чем овес или ячмень, и ее стебли не солома. Но труд, но затраты возместятся ли?
Из года в год расширяли колхозники посевы кукурузы, занимая под нее лучшие земли. Заколдованный круг был разорван. Занимая лишь пятую часть площади, что отводилась под зерновые, кукуруза давала более трети зерна. Теперь на сто гектаров приходилось не шестнадцать, а сорок голов крупного рогатого скота.
Повысилась урожайность и других культур. По двадцать восемь—тридцать центнеров озимой пшеницы родит теперь гектар земли в колхозе имени Сталина. По тридцать — сорок тонн сахарной свеклы, по восемнадцать — девятнадцать центнеров семян подсолнечника собирают с него. Вот и получилось, что кукуруза помогла людям приумножить плодородие полей. Она же позволила животноводам производить на каждый, гектар угодий по четыреста килограммов молока, по сто семнадцать килограммов мяса.
И та земля, что десять лет назад давала двести шестьдесят три рубля пятнадцать копеек дохода с гектара, сегодня дает две тысячи триста семнадцать рублей.
Потому-то растет и хорошеет село Городковка.
И. ШАХИМОРДАНОВ Крыжопольский район. Винницкая область.
Крестьянка № 01 январь 1960 г.
