Спутник туриста

Дискуссионный клуб

В опубликованном в майском номере журнала письме Н. и Ю. Виноградовых каждому самодеятельному туристу видно обыкновенное проявление склочного интереса к саморекламе таких вот «спортсменов» от туризма, главной мечтой которых является хождение в походы не «для души», а с обязательной оплатой его кем-либо и широкой рекламой. В этом смысле письмо неэтично, поскольку авторы вменяют Д. Шпаро в вину то, чего втайне сами желают.

Свой отклик хочу начать с того же, с чего и авторы письма. Д. Шпаро ни в какие «спортивные игры» от туризма не играет. Именно с этой позиции и следовало бы рассматривать его последние экспедиции и те награды и звания, которые ему присвоены. В самом деле, разве правомерно считать туристами всех тех, кто ежегодно «наматывает» сотни километров в самых отдаленных и труднодоступных районах страны, участвуя в различных исследовательских экспедициях? Туристы — это любители, а то, чем занимается Д. Шпаро, — это профессиональные путешествия с полным государственным обеспечением.

На мой взгляд, правильнее всего об этом сказано в очерке Ю. Роста «Испытание Эверестом» (Эверест-82. М., ФиС, 1984). Цитирую: «Заслуга Шпаро в том, что он нашел «спонсора» (так называют фирму или частное лицо, которое, субсидируя… турнир, использует спортивные действия для рекламы). Спортивное значение похода мне представляется не слишком большим. Во-первых, там они… с дополнительными забросками… Во-вторых, дойдя до условной цели, они были сняты самолетами, а не вернулись назад».

Ну, а то, что «многие выступления в печати Д. Шпаро и участников его команды были выдержаны в духе пренебрежительного отношения к правилам проведения туристских походов», — очень даже можно понять, ведь авторы далее сами говорят о причинах этого пренебрежения. «…Оценив сложность оформления туристских походов в Арктике, команда начинает искать обходной путь».

И вновь, думается не в первый и далеко не в последний раз, нужно сказать о той бюрократии, которая и сейчас не изжита в руководящих органах туризма. Уж сколько об этом писалось, а воз и ныне там. Сама процедура так называемой «защиты» маршрута проходит в течение 2—3 вечеров, а поскольку Московская МКК заседает один раз в неделю, значит, 2—3 недели. Нужно отстоять несколько очередей: к членам МКК, председателю МКК и секретарю МКК. Причем в эти же дни проводятся различные заседания МКК, что еще более удлиняет это «хождение по мукам». Стоит ли после этого удивляться, что, вкусив плоды официального оформления, люди начинают искать обходные пути.

И еще один важный фактор. И поныне многочисленные государственные организации, с которыми приходится сталкиваться (именно сталкиваться, иначе эти взаимоотношения не назовешь), начиная от лесхозов и кончая советами министров, на туристов смотрят, как на врагов природы, от которых ее необходимо всемерно защищать. Информационный стенд в МГТК оповещает всех интересующихся о том, что почти 1/4 часть страны закрыта для посещения туристов. Другим гражданам можно, а вот туристам нельзя! Как и во время первой экспедиции Д. Шпаро к полюсу, так и в этом году Арктика закрыта для туристских групп. Таким образом, например, группа В. С. Чукова лишилась возможности проложить в этом году лыжню к полюсу. А ведь подобный поход, полностью автономный, в спортивном отношении имел бы гораздо более высокое значение, чем экспедиции Д. Шпаро. Но разве сам Д. Шпаро закрыл Арктику для туристов?!

Вот и приходится им думать о так называемой «крыше», то есть всеми правдами, а чаще неправдами искать хоть какую-нибудь организацию, которая даст группе рекомендательное письмо, где будет сказано, что они вовсе не туристы, а выполняют специальное задание… Вот мы и вернулись к спонсору-толкачу. Не только, а поначалу и не столько желание саморекламы заставило Д. Шпаро и других искать содействия государственных организаций, тем самым облегчая себе жизнь. Не вижу в этом ничего зазорного. Честь и хвала долготерпению тех руководителей групп, которые из года в год оформляют свои походы (хотя и здесь есть пути упрощения: личное знакомство, рекомендательные звонки и т. п.), но в большинстве случаев это происходит только до той поры, когда руководитель достигает задуманной цели (получает спортивное звание, например), а потом и они отходят от официального пути. Пример того — «старая гвардия» московского туризма, большинство из которых вот уже несколько лет, как покинули свои руководящие места в туризме и ходят в походы без оформления.

Не вижу ничего плохого и в том, что Д. Шпаро «не признавал правил спортивного туризма, тем не менее широко использовал технический и тактический опыт многочисленных групп». Слава богу, что у туристов не пропала охота к общению, стремление поделиться увиденным, узнанным, найденным. Так что, как раз наоборот, следовало бы упрекнуть Д. Шпаро, если бы он этот опыт не использовал.

И хотя авторы письма выносят «на обсуждение общественности… пока не находящие ответов вопросы», ответы эти очевидны для любого непредвзятого взгляда, незамутненного личными интересами и амбициями:

— команда Шпаро была выбрана потому, что у нее был спонсор в лице газеты «Комсомольская правда». Здесь опять можно процитировать Ю. Роста: «Газета организовала экспедицию. Ее рекламировали везде, и это было одно из тех событий, которое, собственно, и рождено было для прессы…»;

— участников отбирали по тому же самому критерию, который заложен в основу формирования большинства туристских групп, — личное знакомство или рекомендация знакомого;

— конкурс наверняка не проводился, поскольку в нем не было необходимости. Была команда, в возможностях которой организаторы не сомневались.

А вот теперь следует сказать о том, на мой взгляд, самом важном, ради чего и стоило бы затеять дискуссию и что в письме Виноградовых лишь слегка задето. Почти все упреки, адресованные Д. Шпаро, нужно в первую очередь адресовать руководству Спорткомитета СССР, ЦС по туризму, Федерации туризма. Уже много писалось по поводу, прямо скажем, негативного отношения этих ведомств к самодеятельному туризму, а коренных сдвигов не видно. Поэтому и не проявляют там должного интереса к широкой пропаганде достижений самодеятельных туристов.

Немалая доля вины лежит и на прессе. Авторы письма справедливо упрекают центральную печать (и я бы добавил еще и ЦТ) в однобоком изложении материалов, связанных с подобного рода путешествиями. Недостаточно широко освещает эти вопросы и журнал «Турист», хотя, надо отдать должное редакции, с каждым годом положение постепенно улучшается. И тут «неча пенять» на отсутствие информации. Туристы в большинстве своем — народ скромный, поэтому товарищам журналистам нужно проявлять личную инициативу, почаще бывать в туристской среде. Не в руководящей, а непосредственно среди участников походов.

Желательно в каждой редакции иметь сотрудника (сотрудников), тяготеющего к самодеятельному туризму и пишущего поэтому со знанием дела о его проблемах. Может быть, тогда дело сдвинется с мертвой точки и самодеятельный туризм получит признание, хотя бы того же уровня, что имеет сейчас альпинизм.

А Н. и Ю. Виноградовым, как, впрочем, и всем остальным, в заключение хочу посоветовать не замыкаться на частностях, а искать первопричины проблемы. Взаимные упреки друг другу только на руку бюрократии, которая, подливая масло в огонь междоусобиц, остается вне огня критики.

С удовольствием принял бы участие в других дискуссиях на страницах журнала, посвященных «больным точкам» самодеятельного туризма. Надеюсь на их развертывание в близком будущем.

В. АБРАМОВ, военнослужащий

В УГОДУ ЧЕСТОЛЮБИЮ

Личных заслуг в достижении «полюсов» не имею, но за деятельностью Д. Шпаро и его группы слежу на протяжении всего ее существования. При всем том положительном, что достигнуто ими, при их очевидной отваге, храбрости, выносливости, упорстве в достижении цели должен сказать, что испытываю к Д. Шпаро и его подвигам неприязнь, и вот почему. Проводя исторические параллели, нужно отметить, что все вышеперечисленные качества были присущи и Э. Шеклтону, и Р. Амундсену. Как писал в свое время Э. Г. Шеклтон, «люди отправляются в дальние, неведомые страны по разным причинам: одних побуждает к тому просто любовь к приключениям, других — неутомимая жажда научного познания, третьих, наконец, увлекают с проторенных путей манящие голоса эльфов, таинственность и очарование неизвестного». Весьма романтично обрисовано, но позднейшие исследования говорили о том, что им самим, да и Р. Амундсеном, руководило честолюбие и корысть.

Но ведь был же еще и светлой памяти Ф. Нансен! Мне он чем-то сродни кажется ныне здравствующему Т. Хейердалу. Редкого дара люди!

Итак, о Д. Шпаро. Во всех книгах, статьях, публикациях усиленно муссируются темы об их исключительности, причем очень скрупулезно ведется подсчет различных «впервые»: впервые на лыжах, впервые ночью, впервые на полюсе недоступности и т. п. Создается впечатление, что повествующие очень беспокоятся, что читатель не знает об этих «впервые», и ему усиленно об этом напоминается.

По-моему, это просто нескромно, так как почти все «впервые» высосаны из пальца и счет им можно было бы продолжать, но об этом позже.

Впервые о неспортивном «паблисити» Д. Шпаро, о его работе на «спонсоров» и роли «Комсомольской правды» в этой кампании упоминал Ю. Рост в «Эвересте-82». Во всяком случае, раньше о Шпаро нигде не было слышно ни одного худого слова. Обильная «жатва» Полюса им продолжается, и конца пока не предвидится.

И вот неожиданная статья Н. и Ю. Виноградовых. Статья очень аргументированная, очень умная, очень полезная, а самое важное — своевременная. Я согласен с мыслью Виноградовых о «выращивании героев», со многими другими положениями их статьи и думаю, что на вопросы Н. и Ю. Виноградовых можно дать только такой ответ; Д. Шпаро хочет быть (и фактически стал) первым из первых (т. к. все идеи принадлежат ему: и «полюс недоступности», и «интернациональный переход», и вот теперь навязывается тема Антарктиды), и потому всяческая конкуренция могла бы повредить его планам первенства.

Конкуренты просто не были допущены к конкуренции, и Д. Шпаро шел и идет вне конкурса. Могут мне возразить: а группа В. С. Чукова? А вы положите на весы все, что написано о Д. Шпаро, начиная от «Пионерской правды» до всего тиража их последней книги, и материалы о группе В. С. Чукова, равно можно сказать и о «Метелице», и вопросов не будет.

«Паблисити» Д. Шпаро создано, выпестовано, всхолено, взращено «Комсомольской правдой» в угоду честолюбию, тщеславию и рекламе, но во вред спортивному туризму. Научная значимость экспедиции сомнительна. При том темпе движения и тех нагрузках, коими заполнен их «рабочий» день, на серьезные научные изыскания не остается ни сил, ни времени. Считаю, что все достижения группы Д. Шпаро можно отнести к разряду достижений спортивного туризма, не более, об этической их стороне хорошо сказали Н. и Ю. Виноградовы.

Должен заметить, что перводостижение полюса останется перводостижением; сейчас можно много спорить о том, кто был первым — Ф. Кук или Р. Пири, но важно то, что первым был лишь один из них. Важна цель — полюс. Все остальные «впервые» отличаются лишь способом достижения цели, и не всегда были честными (вспомните спор Р. Пири и Ф, Кука!); как бы оригинальны эти способы ни казались — на оленях, тракторах, верблюдах, велосипеде — все это повторные достижения достигнутого полюса.

Заслуженного уважения, сочувствия (при всей их скромности, незаметности) достойна группа В. С. Чукова. Ему, кстати, наверное, многое можно было бы ответить на вопросы, поставленные Н. и Ю. Виноградовыми.

Извините за резкость, писал, как думал. Как бы субъективны ни были наши суждения о Д. Шпаро, правдивую, беспристрастную книгу о нем и его соратниках еще предстоит написать.

В. КОЛОСОВ г. Аральск

НЕОБОСНОВАННЫЙ ВОСТОРГ

К сожалению, не владею умением излагать свои мысли на бумаге и поэтому вдвойне благодарна Н. и Ю. Виноградовым за их статью в 5-м номере журнала о команде Дмитрия Шпаро. Эти товарищи сказали все, что думают и давным-давно говорят в кругу спортивных туристских групп. К сожалению, и туризм кое-где подвергся также застойным явлениям. Тут, конечно, мы наблюдаем «типичного представителя» — «героя нашего времени». Только люди очень далекие от лыжного туризма могут приходить в восторг и изумление, когда журналисты говорят, что рюкзаки весят 40—50 кг, а пройдено 1 000 км, а мороз – 40-45°С и демонстрируют фото участников с обмороженными ногами и щеками.

Да любая группа на маршруте рискует в тысячу раз больше, чем подстрахованные и перестрахованные связью и авиацией участники экспедиций Шпаро. К тому же и отношение к ним полярников, т. е. людей профессионально связанных с Севером, далеко не такое восторженное. Об этом говорилось в одной из последних передач «Взгляда». Т. е. люди «из разных опер», и туристы и полярники, не считают Шпаро своим. Нужно сказать, наконец, честно, что он нашел удачно организацию, которая финансирует и поддерживает его, и в этом весь секрет. Только не надо делать героя там, где его нет. У нас много действительно сильных лыжников, отличных команд, а в полярный район не попасть. Да это просто нечестная игра! И пусть о туризме пишут люди, знающие в этом толк. Тогда не будет такого необоснованного восторга.

А. БАРАШИХИНА

г. Рига

Журнал «Турист» № 10 1988

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области

РЕПОРТАЖ ИЗ ЩЕЛЫКОВА

…Уже не первый год в эти близкие сердцу каждого культурного человека места, в дни памяти А. Н. Островского съезжаются поклонники его творчества из многих союзных республик, из-за рубежа.

Некогда Щелыково принадлежало знаменитому роду князей Кутузовых. Блистательный придворный времен Екатерины II Федор Михайлович превратил его в одну из богатейших усадеб Костромской губернии, где проходили пышные приемы, куда приглашались известные для своего времени люди. Потом поместье приобрел отец Островского. А с 1867 года фактическим владельцем стал драматург А. Н. Островский.

Практически оно со времени его смерти не изменилось. Разве только выше и гуще стал лес вокруг, да неподалеку от «барского» дома открылся памятник драматургу и выросли небольшие удобные корпуса Дома творчества Союза театральных деятелей РСФСР. А при въезде в усадьбу появился ажурный бревенчатый дом в два этажа — музей, посвященный творчеству писателя.

О красоте этих мест с живописными, поросшими густой зеленью оврагами, весело бегущей Сендегой, вдоль которой выстроились ивы и ракиты, холмистыми полями, насыпными «рукотворными» островками для уединенного отдыха, говорить непросто, да и надо ли? О них лучше всего расскажут фото, сделанные Анатолием Фирсовым

…Широкая дорога, пересекающая усадьбу, выводит на проселок, к полям, затем сужается в тропинку, сбегает в овраг, петляет и выходит к селу Николо-Бережки, где возвышается аккуратная беленькая церковь. Рядом с ней, в окружении развесистых берез застыли надгробные каменные кресты — здесь покоится прах великого драматурга и его жены…

Бесконечна вереница туристов из Костромы, Москвы, Ленинграда, многих других городов. Русская речь чередуется с иностранной — нынче здесь находится большая группа американцев.

Ежегодно у могилы А. Н. Островского собирается на митинг множество народа, ежегодно звучат слова, обращенные к творчеству великого драматурга, но каждый раз они иные, чем предыдущие, каждый раз они звучат «современнее». В том-то и секрет классической литературы — каждое поколение обязательно находит в ней что-то свое.

На митинге выступили известные деятели культуры, зарубежные гости, представители трудящихся, общественности — горячие почитатели таланта одного из ярчайших представителей русской литературы. Отдав дань памяти А. Н. Островскому у его могилы в селе Николо-Бережки, осыпав ее цветами, многочисленные туристы возвратились к музею.

На большой площадке перед домом среди деревьев и цветов царило веселое оживление, напоминающее в миниатюре русскую ярмарку. Состоялся фольклорный праздник. В ослепительно ярких красно-бело-синих сарафанах, украшенных бисером, блестками, в сверкающих кокошниках, с пестрыми бусами, в сопровождении нарядных кавалеров — в расшитых шелком атласных косоворотках, начищенных до блеска сапогах — прогуливались девушки вдоль прилавков. На них — чего только нет! Лукошки, кружечки, лапоточки из бересты, различные свистульки из глины — птички, зайчата, ежи, раскрашенные куколки, копилки, разного рисунка макраме, знаменитые русские нитяные кружева на любой вкус, деревянные ложки, шкатулки, подсвечники. А рядом, заняв все садовые скамейки, выставили на продажу свои картины художники.

Бурлит мини-ярмарка, идет бойкая торговля, бахвалятся своими новинками покупатели — ведь ничего здесь нет от «ширпотреба», все свое, домашнее, оригинальное, неповторимое. Это как раз то, что любят туристы.
Молодцы костромичи! Молодцы жители окрестных сел! Но, пожалуй, больше всего довольны американцы — они набивают сувенирами целые сумки. Только и слышится то здесь, то там:

— О’кей!

Это известные театральные деятели США, входящие вместе с представителями сценического искусства нашей страны в одну организацию — АСТИ, недавно созданную американо-советскую театральную инициативу, объединяющую работников театра двух стран.

Интерес великих народов друг к другу существовал с давних времен. Но, к сожалению, возможностей удовлетворить этот интерес в недавнем прошлом было немного.

К счастью, меняются времена в лучшую сторону, и в наши дни творческий обмен между США и СССР постоянно расширяется. Это подтверждает и недавно подписанный протокол АСТИ: учредители ее исходили из убеждения, что искусство вообще, а театральное в частности является одним из наиболее эффективных средств в улучшении взаимопонимания, в углублении взаимоуважения.

Пример тому нынешний день памяти Островского. Впервые в истории нашей страны праздник, посвященный русскому писателю, стал праздником дружбы с другим народом.

А выразилось это в организации в музее Островского выставки. рассказавшей о жизни и творчестве величайшего драматурга США, единственного из американских собратьев — лауреата Нобелевской премии, первым получившим мировое признание Юджина Гледстоуна О’Нила. Его пьесы широко шли на сценах нашей страны, а связывает его с нашим драматургом высокий реализм пьес. Символичным является то, что О’Нил родился в год смерти Островского, — эстафета была принята.

Открывая выставку, директор АСТИ Хелен Хайнеман рассказала о вновь созданной организации, о том, что сопредседателями стали Михаил Шатров (секретарь Союза театральных деятелей СССР) и Джедж Уайт (президент Театрального центра О’Нила), о том, какие широкие перспективы она открывает.

…Осмотр выставки многочисленными туристами закончился вручением музею Островского подарка — бронзовой скульптуры юного О’Нила. Теперь она навсегда поселится в этих стенах.

Ответная выставка, посвященная русскому драматургу, пройдет в США…

Александр Николаевич Островский, как известно, был не только на редкость гостеприимным хозяином. «Как ни хорошо в Щелыкове, — писал он, — а все-таки без гостей скучно. У нас чем больше гостей и чем дольше живут они, тем лучше». Вместе со своими близкими он любил совершать длительные пешеходные прогулки по окрестным деревням, окружавшим Щелыково, по полям и лесам.

Островский с интересом наблюдал крестьянский быт, подолгу беседовал с детьми и взрослыми.

Он знакомился со сказительницами, часами слушал тягучие крестьянские песни, любовался хороводами, плясками; свадебными и другими обрядами. Вот почему в день памяти драматурга труженики Костромы, окрестных деревень и сел собрались здесь, чтобы устроить фольклорный праздник.

Концерт на открытом воздухе продолжался не один час и вызвал горячее одобрение многочисленных советских и американских поклонников таланта Островского.

Самодеятельный коллектив «Сплавщик», объединивший детей от 6 до 14 лет, аккомпанируя себе на народных инструментах, исполнил несколько старинных песен, показал танцевальную программу.

К сожалению, в наши дни не часто можно услышать рожечников — а ведь это древнейшая русская музыка. А вот «для Островского» нашелся такой ансамбль из дома культуры «Юбилейный» села Нерехты. Восторгу американцев, впервые услышавших такую музыку, не было границ.

Коллективы рожечников, гармонистов, певцов, танцоров вызвали бурю восторга.

Но, пожалуй, кульминацией явилось завершение праздника. Наши парни и девушки, подхватив американских гостей под руки, принялись отплясывать русского. Американцы, не смущаясь своего неумения и возраста, начали выделывать такие кренделя, от которых загудела щелыковская земля. Они подпевали нашим хористам, обнимались, обменивались сувенирами, фотографировались на память.

И было в этой обоюдной радости нечто такое, что рушит стену любого взаимного недоверия.

…Один за другим двинулись в обратный путь автомашины, погасли в музее огни, опустела площадь — многочисленные гости прощались с шелыковской гостеприимной землей.

Но не надолго воцарилась здесь тишина. Завтра приедут новые туристы, и послезавтра, и еще через день… Пусть их будет не так много — ведь нынче праздник! — но тропа к Александру Николаевичу Островскому не зарастает: цветы у подножия его памятника всегда свежие…

Олег ФОМЕНКО наш спец. корр.

Журнал «Турист» № 6 1988

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области

Московский государственный институт культуры предоставит молодым людям такую возможность

Человек выбирает профессию. Иногда выбор его приходится на годы учебы в школе, иногда только в вузе задумывается юноша или девушка, кем же стать? Прямых дорог не бывает, тем более в возрасте сомнений и колебаний, когда каждый поворот судьбы грозит задать ей новое направление.

Я преподаю в Московском государственном институте культуры. Приглашая к нам абитуриентов, мы обещаем им в будущем профессии библиотекаря и культработника, и лишь в 1989 году был экспериментальный набор по специальности «музейное дело» и «кино- видеопропаганда». На мой взгляд, институт мог бы взять на себя подготовку многих других специалистов, например экскурсоводов.

Уже шестой год веду я на факультете общественных профессий отделение экскурсоведения. Начала в Калининском политехническом, сейчас работаю в МГИКе. Да, трудно рассчитывать, что для всех моих учеников вторая специальность станет главной в жизни. Но энтузиазм, с которым записываются к нам ребята, налицо. Судите сами: до шестидесяти заявлений бывает. Правда, до конца держатся всего человек тридцать — так ведь и это результат! В конце концов, будем считать, что остальные тридцать студентов избирают делом жизни свою основную специальность. Кроме того, пусть уж лучше двадцать — двадцать пять настоящих экскурсоводов, чем полсотни халтурщиков, «отбывающих» экскурсионное время.

Итак, начнем наше первое занятие. Поговорим об экскурсиях вообще: кто где бывал, что видел, каких экскурсоводов слышал.

Определимся в представлениях о профессии: кто мы — будущие лекторы? Учители? Или, может быть, артисты, читающие монологи перед публикой?

Вступая в новую профессию студент не должен забывать, что он не первопроходец в ее таинствах. Он первопроходец в себе, он постигает премудрости, давно постигнутые другими, он шагает по торной тропе — но по неопытности в каждом камешке видит серьезное препятствие. Это не беда, бороться с этим невозможно, да и не стоит: это — извечный путь каждого вступающего в жизнь человека. Но многолетний опыт других людей — специалистов своего дела — лучше освоить заранее. Поэтому закономерно вплетаются в курс занятия по истории экскурсионного дела в стране, по структуре туристско-экскурсионных учреждений и их работе. Тут лекции начинают перемежаться с семинарами: пора заучить, затвердить услышанное, чтобы проще было перейти к следующей теме: месте экскурсий в воспитании человека.

Сегодня, в период ломки многих представлений и стереотипов, рассуждать на эту тему бывает ох, как непросто. Цитатами из выступлений и речей больше не обойтись. Необходимы более весомые доказательства. Сегодняшнему студенту не вскружить голову цитатами. Он гораздо более практичен, чем такой же юнец лет десять — пятнадцать назад. Ему уже сейчас нужен конкретный опыт. А откуда взять его? Пособий по экскурсоведению раз-два и обчелся, публикаций, монографий мало, нормативные документы не новы и зачастую противоречивы. Мы нашли выход в том, чтобы приглашать читать лекции работников Московского городского экскурсбюро.

Они всегда имеют успех у слушателей. Еще бы: кто, кроме них, расскажет всю подноготную экскурсионной «кухни»?

Классификация и тематика, подготовка и методика проведения экскурсий — основные темы нашего курса. Тут начинаются и первые практические шаги наших ребят. Пусть сразу входят в курс дела и пробуют свои силы. Для начала послушают опытного экскурсовода и разберут его рассказ прямо, так сказать, на месте происшествия. Проанализируют услышанное и увиденное.

Экскурсии при этом выбираются различные: обзорные, тематические, производственные, музейные. Обсуждение продолжается на семинарских занятиях. А затем ребята сами начинают разрабатывать экскурсионные темы. Для начала с их работами знакомлюсь только я, затем — сокурсники, причем нередки у нас учебные экскурсии, проводимые одним из студентов для всех слушателей отделения экскурсоведения. Мы назначаем день экскурсии, время и место встречи, маршрут и отправляемся в путь. А после поездки ребята дружно обсуждают работу коллеги.

Надо сказать, что наша программа тесно связана с основным курсом наук, изучаемых студентами. Основы методики музейного дела, история русской и советской архитектуры, монументальной скульптуры и живописи, справочная и краеведческая литература изучаются ребятами в дополнение к основным предметам программы.

Наступает время практики, многие студенты разъезжаются по родным городам. Где применить новые знания? Оказывается, это нетрудно сделать в любом экскурсионном бюро. Институт подтверждает наличие у студентов специальных знаний, время летней работы экскурсоводом идет в зачет практики, которая приравнивается к педагогической работе в пионерском лагере. Наши питомцы проходили практику в бюро путешествий Ярославля, Челябинска, Усть-Каменогорска.

Пройдя двухгодичный курс обучения на ФОПе, студенты пишут рефераты по экскурсионному делу либо самостоятельно готовят экскурсию. Так, например, наша студентка Витта Мусатовайте в качестве зачетной работы представила текст экскурсионного рассказа по маршруту Москва — Ярославль. Александр Степанов провел экскурсию в Загорск и пешеходную — по Столешникову переулку в Москве, А Андрей Дмитриев подготовил киноэкскурсию, отсняв и озвучив фильм о пешеходном маршруте от Кремля до Пушкинской площади.

Каков же итог нашей работы? А вот каков: Анжела Стоянова, Ольга Безруких, Светлана Савельева и Борис Басенков, окончив институт, стали работать экскурсоводами в БММТ «Спутник», Так общественная, «любительская» специальность стала для них основной.

Е. ГЕРАСИМОВА

Журнал «Турист» № 6 1988

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области

По внезапности и неожиданности это было, как шок. И потрясло, как первый взгляд на обратную сторону Луны, как сделанный впервые снимок плывущего в космосе земного шара. Конечно, не в тех же масштабах, но именно так подействовал на меня… дореволюционный путеводитель по Черноморскому побережью Кавказа, изданный в 1915 году, — карманного формата книга, владельцем которой я случайно стал*.

(* Москвич Г. Черноморское побережье. Илл. практический путеводитель. Изд. 22-е, знач. испр. и доп. Петроград, редакция путеводителей, 1915.)

Новороссийск, Туапсе, Сочи, Сухум, Батум… И многие промежуточные и прилегающие поселения. Все описания сделаны «до нашей эры»! Ощущение такое, будто идешь по заповедной территории, где еще не ступала нога человека. Впрочем, это можно понимать почти буквально, с одной лишь оговоркой: где не ступала нога современного человека. Как же именно глядели тогда люди на этот благословенный край, как его осваивали, а особенно — как воспринимали? И в этой книжице, что в моих руках, — их подлинные, ничем не подновленные свидетельства!

Нам ведь представителям послереволюционных поколений почему-то казалось, что все началось лишь с Советской властью, что только она даровала нам все сущее.

Что ж, отчасти, может, оно и так: прогресс далеко ушел вперед. Но вот, поди ж ты, была и тогда кое в чем своя гармония.

Оказывается, уже в ту пору складывалась на Черноморье курортная жизнь, как издавна существовала она, к примеру, в лермонтовском Пятигорске, что нас, кстати, приученных в данном случае хрестоматиями, давно не удивляет.

И когда это компактное издание семидесятипятилетней давности мы разглядывали в редакции, возникла мысль: а не пройти ли по описанным на его страницах местам сегодня? Заманчивой показалась идея. Как же было ею не воспользоваться? Выбрали Батуми, решив, что он более самобытен, чем другие приморские города, расположенные ближе к «центру» страны.

Так я отправился…

Я понимал, конечно, что за короткую командировку мне не стать летописцем и историком города, или краеведом, или экскурсоводом. Но зато у меня будет свое преимущество — свежий взгляд. Так что моя миссия — поделиться лишь некоторыми впечатлениями от своих прогулок по городу, от встреч с людьми, от не только признанных архитектурных достопримечательностей, но и стареньких домишек, всегда обладающих собственным непреходящим обаянием. Именно впечатлениями. И учтем: все это будет разговор человека, с трепетом держащего в руках (и в душе) редкую книгу, донесшую до нас взгляд из эпохи с совершенно иными точками отсчета.

…Не забуду свое чуть ли не первое удивление, когда едва приступил к сбору материала. Умудренный опытом тогдашний директор бюро путешествий и экскурсий Чола Георгиевич Малазония предложил:

— Давайте прогуляемся, по пути и поговорим.

Это мне и подходило больше всего: прогулка по городу именно с таким собеседником. Чола Георгиевич и приглашенный им за компанию экскурсовод Зураб Шалвович Чкуасели привели меня в расположенный неподалеку Дом чая — отведать вместе с ними этого фирменного для Аджарии напитка. Забегая вперед, скажу, что через несколько дней я увижу сами чайные плантации, где аккуратные, плавных очертаний кусты напоминают сгрудившиеся отары овец. А тогда дегустировал продукт этих «отар», который за последние годы, говорят, начал улучшаться: помог арендный подряд, ставший залогом не только количества, но и качества.

Однако больше всего привлекло внимание совсем другое — увеличенная репродукция старинной фотографии самого этого здания, показывающая, как выглядело оно тогда, когда Батуми переживал пору освобождения от османского владычества. Вскоре, побывав в здешнем краеведческом музее и поговорив с заведующей его научно-просветительным отделом Асмат ИскендеровноЙ Баджелидзе и старшим научным сотрудником заведующей фототекой Эмилией Шукриевной Махарадзе, я узнал, что снимок этот сделан фотографом Дмитрием Ермаковым (1856—1916). Этому человеку и сами батумцы, и многочисленные гости города обязаны тем, что могут в подробностях видеть сегодня, как начиналась российская эра города, перешедшего от Турции в 1878 году.

Прилежный мастер, Ермаков, фотографируя дом за домом, улицу за улицей, создал подлинную городскую фотолетопись того периода.

Краеведческий музей благоговейно хранит драгоценные ермаковские негативы. И отпечатки с них помогают реставраторам возвращать Батуми его самобытность, на которую так часто и не без успеха покушались иные не очень-то дальновидные хозяева города разных лет. А такое случалось всегда. Когда царская Россия поспешно осваивала освобожденную ею от турок эту древнюю часть Грузии и батумскую бухту (между прочим, вторую по глубоководности на Черном море после севастопольской), возглавлявший работы генерал, стремясь закончить к сроку строительство грузового причале, приказал разбирать на камни часть древней крепости. И только после протестов грузинской интеллигенции удалось остановить варварское действо.

И все-таки в Батуми уцелело, к счастью, немало чарующей старины. А ведь именно старина обычно хранит для нас душу города.

Впервые я побывал в этом городе в 50-х годах. Помню запряженные лошадьми линейки — повозки с навесами и с продольными скамьями по бокам — сразу для доброго десятка пассажиров. Самобытно выглядело… Но и теперь кое-что осталось. За «трояк» (именно так пояснил мне местный юноша) можно прокатиться в настоящей извозчичьей пролетке, запряженной парой нарядных лошадок. Живя в одной из комнат турбазы, я часто слышал доносившееся с соседней улицы бодрое цоканье их подков.

Под этот ритмичный перестук вспомнилась мне окраина Москвы, деревянный дом, где я рос и где ютились тогда пять семей. Неказистый был он, но живой, одушевленный! Когда его снесли и на этом месте построили бетонный короб, я утешился мыслью, что построен как бы памятник моему прежнему деревянному жилью.

Так размышлял я, бродя по старым батумским улочкам. А то, что эти дома дошли до нас порой не в лучшем виде, с трещинами, щербинами, нескладными позднейшими заплатками, даже прибавляло им значительности и внушало почтение, как внушают его глубокие морщины на лице старика труженика. В отношении городов и домов тоже требуется уважение к старости. Нам известно, как любовно реставрировали грузинские мастера старые кварталы Тбилиси и теперь радуют гостей города этим обновленным богатством. Подобное пора сделать и в Батуми. Кое-что делается, но не поторопиться ли?

Как бы там ни было, лично я все-таки посоветовал бы нынешним туристам, не откладывая, посмотреть на старинные кварталы в их теперешнем виде, как есть. Так можно полнее ощутить таинственность времени, которая при реставрации частично исчезает. Другое дело, что обновление все равно необходимо, чтобы старина в конце концов не разрушилась совсем. Да и ведь люди в этих местах живут. Об их современных удобствах тоже заботиться надо. Я бы искренне рекомендовал фотоэнтузиастам побродить по этим кварталам, снимая чуть ли не каждую застреху, настолько все живописно. Этому скоро не будет цены, как нет сегодня цены негативам того же легендарного Ермакова…

Когда соберетесь гулять по городу, пренебрегите хоть раз обедом в столовой турбазы, и позвольте себе съесть хачапури по-аджарски. Если в «обычных» хачапури сыр запечен внутри, а тесто их чаще слоеное, то в аджарских все по-другому. Тесто — как нежнейший горячий хлеб, смахивающий на лаваш. Они обычно имеют форму надувной лодочки с заостренными носом и кормой. А на донышке — оплавленный жаром местный сыр, кусочек тающего масла, а если пожелаете, то окажется в ней и яичница-глазунья. Вкусно?!

Хорошо гуляется здесь по берегу, вдоль которого идет знаменитый Приморский бульвар — тоже «море» — море цветов и вереницы деревьев. Кому-то тут, видимо, по примеру Москвы, взбрело в голову назвать этот бульвар — Приморский парк культуры и отдыха. Ну зачем?! Зачем было превращать романтическое название в казенное? Разве что это стало необходимо для нового штатного расписания работников? Тогда, если уж не оправдать, то хотя бы понять можно…

Парк ведет к цветомузыкальному фонтану. Но до фонтана еще надо дошагать, а тут другое чудо — рядом! Фантастическое сооружение — настоящая морская сказка. Кто бывал на кавказских маршрутах — в Адлере, в Пицунде, например, — вероятно, видели непривычные постройки, облицованные смальтой и разноцветными осколками майолики. Так вот: здешнее, по-моему, превзошло чуть ли не все, увиденное мною до сих пор. Редкостная по выдумке, динамике и гармоничности фантасмагория из пестрых каменных бурунов, рыб, морских звезд, морских коньков и вставших на хвосты дельфинов образует живописное уличное кафе, и между радужных «волн» расставлены ажурные столики и стулья. Автор скульптурном симфонии — Георгий Чохава.

Однако я, повторяю, не собираюсь отбивать хлеб у экскурсоводов. Тем более что с некоторыми я знаком. Это милейший молодой человек, уже названный в начале Зураб Чкуасели, это четкий и точный Автандил Чанишвили и многие другие их коллеги, показывавшие мне город и его окрестности. Так что я не рассказываю здесь о многом, о чем вам расскажут люди этой доброй профессии.

Батуми — город поистине многогранный. Тут кроме уже названных красот и достопримечательностей немало и других — выразительные памятники знаменитым людям и мемориальные дома, связанные с жизнью И. Чавчавадзе, М. Булгакова, С. Есенина, ожидавшего здесь визы для путешествия и успевшего написать за это время немалую часть знаменитых «Персидских мотивов», и уютный Пионерский парк с Пионерским озером (согласно моему дореволюционному путеводителю, оно числится как Нуригель), и широко известный дельфинарий, и многое-многое другое.

А знаете ли вы, что городские улицы Пушкинская, Островская, Тургеневская точно под теми же именами числятся и в моем старинном путеводителе? Только, правда, именем Пушкина наречена теперь другая улица, а прежняя стала улицей Махарадзе.

Но и это, и многое другое — детали. Так, к слову. Главное — город своеобразен, прекрасен и уютен. Один вид с моря чего стоит! «Аджарии сердце — цветущий Батуми, как сказка, над морем встает» — именно этот лейтмотив родился и зазвучал во мне, когда я любовался городом с теплохода и сами собою начали складываться слова песни. «И станет невиданно дорог край белых дворцов и садов…» И как же приятно было потом узнать, что именно это же оказывается, поражало и наших давних предшественников: в старинном путеводителе я при более внимательном чтении натолкнулся на такие строки: «Подъезжая к городу на пароходе или поездом, невольно залюбуешься бухтой и окружающими горами». А уж удобство здешней бухты оценили еще древние греки. Я видел ее в день, когда на море свирепствовал шторм. Тем не менее в порту у причалов спокойно стояли суда: качки — ну, ей-богу, никакой!

Да прекрасен Батуми с моря… Но не менее прекрасно море, когда смотришь с просторного батумского берега. Дышится вольготно, счастливо. И я вспоминаю о том, что глядел отсюда на это море сам Есенин и оно завораживало его и рождало вдохновение и экзотические стихи.

О Есенине не раз говорили мы с Рамазом Дурсуновичем Сурманидзе. Я узнал, что Сурманидзе по профессии врач, был даже министром здравоохранения Аджарии, а затем возглавлял здесь курортное управление, и в то же время он — член Союза писателей, много и глубоко занимается краеведением. Разрабатывает в своих книгах и статьях тему о связанных с Батуми страницах жизни и творчества известных деятелей науки и культуры. Его перу принадлежат работы о их жизни в этих краях. Его изысканиям мы обязаны открытием новых памятных мест, установкой некоторых мемориальных досок.

Рамаз Дурсунович — живая энциклопедия по всем подобным вопросам. На редкость легко и приятно было говорить с этим глубоко интеллигентным человеком, обходительность и эрудиция которого буквально покоряют собеседника. А говорили мы о многом, даже далеком от литературы, но все равно близком к этому городу. Интересно было, что подчеркнет, на что сделает упор такой знаток. Хотелось не упустить ни одной мелочи.

Именно Рамаз Дурсунович обратил мое внимание на то, что в течение года температуры здесь распределяются не слишком контрастно. Так, средняя в июле (разгар лета!) всего 22 градуса, а январь — плюс шесть-семь. Ну что январь мягкий — на то и субтропики но что довольно мягок июль — от субтропиков и не ожидаешь. Узнал я и такую немаловажную тонкость. Считается, что тут наибольшее количество осадков. И в то же время бесспорно, что… много солнечных дней! А секрет парадокса прост: осадки не так часты, как обильны, когда случаются. За счет этого и рекорд. И опять порадовала меня точность старого путеводителя, где прямо сказано: «Ясных дней в году 175, пасмурных — сто. Туманов не бывает, грозы не часты… Воздух прозрачен…»

А разве не важна для понимания этого города такая полученная от Рамаза Дурсуновича информация? Малоэтажная застройка, придающая уют городу, имела среди прочего любопытную утилитарную причину: чтобы строения не мешали пушкам, установленным на окружающих город горах, оборонять гавань. Кто бы мог подумать?

Сурманидзе подчеркнул и то, что в Батуми нет подъемов и спусков! Окаймленный горами, сам он стоит на исключительно ровной, намытой морем поверхности. По такому горизонтальному городу, подумал я, да на велосипедах бы ездить…

Но, похоже, «механизированные» современные батумцы из колесного транспорта предпочитают автомобили.

Привелось мне видеть в старой газете выступление Рамаза Дурсуновича на одном здешнем пленуме: говорил он тогда, что неправомерно загораживать вид на море высотными зданиями. А это мол, не учтено в предложенных докладчиком планах. Время же было такое, когда сановные докладчики возражений своим решениям не терпели. И потому крепко аукнулось это в руководящей карьере осмелившегося. Но творческий человек не «карьерами» богат, а внутренним миром, талантом, который всегда при себе, и для него на должностях свет клином не сошелся.

И вспомнили мы с моим собеседником, просматривая мой «реликтовый» путеводитель и прочитав там о Военном соборе, что нет этого собора нынче. Нету. А ведь какой был красивый, величественный. Сурманидзе показал мне его фотографию. А я прочитал строки из своей заветной книжицы: «Военный собор. На площади у бульвара красуется этот грандиозный собор во имя св. Александра Невского, окруженный сквером, где поставлены для украшения орудия. Внутренняя отделка храма отличается художественной красотой. Иконостасы сделаны из белого мрамора с легкой позолотой; колонки из зеленоватого оникса, престолы мраморные, полы мозаичные. Иконопись художника Новоскольцева. Ясно? Грандиозный! Александра Невского! Вот чего мы лишились. Чья-то злая, тупая воля осуществилась. Поднялась на святыню кощунственная рука. Я употребляю это слово — святыня — не только в религиозном смысле, но и в эстетическом, историческом, народном.

Построили на этом месте интуристовскую гостиницу. Утешиться тем, что и не такое теряли? Но ведь это не утешение, а еще большее огорчение. Да, выходит, не всегда пользование старинными справочниками дает возможность ликовать по поводу наших невиданных успехов. Как раз такой случай. Есть, есть обретения, есть и потери. Диалектика?

Вот, к примеру, разместили здесь нефтеперегонный завод — БНЗ. Но технология допотопная, и отходы он десятилетиями выпускал в море! А как хорошо было задумано: порт удобный, пусть и горючее будет под боком. Только вот о прекраснейшем из наших морей с его редкостно широкими здесь пляжами не подумали. И в результате часть пляжа — та, что у товарной станции, сильно загрязнена, там не купаются. Пропадает это место, а ведь край уникальный, тут и камушком жаль пожертвовать, не то что большим участком берега. Да и до морских вод добрались: теряет море кое-какие свои бесценные свойства. Хотя, когда не появляется какая-то «накипь» (которая, к счастью, пока бывает не часто), оно столь же красиво и приятно, словно совсем уже все в порядке. Так что не пугайтесь: много еще места для купальщиков осталось — хватит пока. Пока…

К счастью, этот устаревший завод уже решено закрыть — в 1992 году. Вроде бы радость, но как бы до этого не пришлось закрыть Черное море. Хорошо, что дело хотя бы сдвинулось. Вот и упразднить завод наметили только потому, чтобы море не осквернял. Когда такое было?

Черное море уникально еще вот в каком отношении. Соленость в нем в несколько раз ниже средиземноморской. Так что если вы плаваете спортивным стилем, погружая лицо, то можете сколько угодно плыть с открытыми глазами: черноморская вода их не раздражает. Значит, соленость ее примерно, как у слезы. Мне привелось однажды побывать на Адриатике, и я быстро ощутил разницу — глаза раздражались до боли. Хорошо, были при себе плавательные очки.

Такой вот козырь у Черного моря: и вода морская, и соленость «божеская», умеренная. Но я что-то не слыхал, чтобы это особо пропагандировалось в рекламных проспектах, А надо бы. Думаю, что уже по одному этому многие иностранцы предпочли бы Черноморье даже Ницце и Гавайям!

…Остановить бы на какой-то запланированный срок наше движение вперед и оставить лишь одну заботу — все средства, все силы бросить на повсеместное строительство эффективных очистных сооружений и другие экологические дела. И, может быть, включить в это те министерства, которым следует искупить свои прошлые экологические просчеты. Не гнаться за близкой добычей, а действовать стратегически, ведь вопрос уже стоит о выживании рода человеческого. Как война! Значит, перефразируя плакат времен воины, — «Все для экологического фронта!». Оно совсем приспело — время укрепить сук, на котором сидим. А уж потом на нем поудобнее рассаживаться. А то где же мы будем строить выстраданное поколениями будущее, если не станет окружающей среды — то есть места для него?

План любой ценой? Да нет, не любой, а — оптимальной! Вот такие «высокие думы» возникли у меня однажды на берегу «пустынных» волн, ведь я давно, как и многие-многие, бесповоротно влюблен в Черное море.
На приятных и знающих собеседников мне в Батуми везло. Некоторых я уже упоминал. Уж не говорю о пожелавшем на улице перекинуться со мной словечком прохожем, здешнем жителе, ветеране войны, который, сразу признав во мне москвича, с гордостью заявил, что оборонял Москву от фашистов, участвовал в боях за Тулу.

Я благодарен руководителю здешней организации Союза архитекторов Давиду Харитоновичу Комахидзе, сумевшему на живописной горе, связанной с легендой о посещении города царицей Тамарой, упразднить ресторан и открыть в этом здании музей архитектуры Аджарии, а у подножия начать строить дополнительные музейные помещения. Он же добился реставрации великолепного особняка в старом квартале и создал там Дом творчества архитекторов. Изданы написанные им книги о Батуми.

…Дописываю эти строки уже в Москве. Надеюсь, что действительно не отбил хлеб у экскурсоводов. Если они создают стройные информационные тексты о том, с чем знакомят, я, повторяю, изложил лишь некоторые личные впечатления об увиденном и вызванные им раздумья и ассоциации.

Давид ЭППЕЛЬ, наш спец. корр.

Батуми — Москва

Журнал «Турист» № 6 1988

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области

Как же расшифровывается это диковинное название — «Пал-юнис»?

Первая часть его — имя известного итальянского путешественника, писателя и журналиста, исколесившего весь мир, Яцека Палкевича.

Вторая часть — аббревиатура от английского варианта названия «Союз безопасности». Так называется научно-производственное объединение, созданное летом прошлого года группой энтузиастов при Академии наук СССР.

Читатели нашего журнала хорошо знакомы с Яцеком Палкевичем. В «Туристе» № 6 и 7 за прошлый год был опубликован о нем большой материал («Этот неугомонный Яцек Палкевич»), вызвавший немало откликов. Особо заинтересовала читателей «Школа выживания» Яцека Палкевича, которая уже семь лет успешно работает в Италии.

Приведем несколько выдержек из этих писем. Например, читатель из города Тольятти В. Гришко пишет: «Прошу подробнее рассказать о «Школе выживания». И также сообщить, есть ли у нас нечто подобное?» А житель  г. Северодвинска, что в Архангельской области, М. Поплаухин хотел бы лично встретиться с Я. Палкевичем, чтобы «получить инструкции о создании подобной школы у себя в городе».

Как видим, проблема безопасности человека в походе и дома, в городе и в сельской местности, в самолете и на поезде, да мало ли еще где, волнует многих.

Совершенно естественно, что когда есть спрос, то должно появиться и предложение. У нас в стране до недавнего времени практически никто не занимался обучением людей умению успешно выходить из внезапно возникшей экстремальной ситуации. Яцек Палкевич, который за последнее время не раз бывал в нашей стране, вызвался помочь в разрешении этой проблемы. Так возник в Москве филиал его знаменитой школы — «Пал-ЮНИС». Здесь планируется обучить широкие слои населения основам безопасности поведения и правилам выживания в экстремальных условиях.

Первыми учениками новой школы стали 15 ребят из СПТУ № 190. В марте открылись двухмесячные курсы еще для 15 москвичей. Окончившие школу и успешно прошедшие конкурс молодые люди пройдут стажировку у самого Яцека Палкевича, в Италии! Станут инструкторами.

Благодаря спонсорам школа будет иметь свой учебный полигон в Старой Руссе, Землю для него и гостиничный комплекс выделил местный исполком, а оборудовать полигон взялось советско-западно-германское предприятие «Метеко».

— Необходимость появления нашей организации, — рассказал генеральный директор НПО «Пал-ЮНИСа» В. Михайлов, — назрела давно. Землетрясения в Армении и Таджикистане, частые катастрофы на транспорте показали полную неподготовленность людей к действиям в экстремальных условиях. Это положение надо срочно исправлять. Мы в начале пути. Если дело хорошо пойдет, то будем открывать филиалы школы и в других городах, наладим призводство снаряжения для спасателей и т. д.

Итак, школа открыта, действует. Здесь ждут звонков от тех, кто хочет получить необходимые навыки действий в экстремальных условиях, и, разумеется, от тех, кто не прочь стать спонсорами этого нового, но такого нужного для людей дела.

Со временем в Москве, на Большой Ордынке будет центр «Пал-ЮНИСа», а пока запомните номер телефона, по которому можно получить необходимые справки: 217-55-56.

П. АЛЕНКИН

Туристы, охотники, рыбаки! Впервые! 

Государственный научно-исследовательский и производственный центр «Природа» предлагает по заявкам предприятий, кооперативов, коммерческих центров и частных лиц изготовление туристских, маршрутных схем, карт, рекламных календарей по материалам КОСМИЧЕСКИХ СЪЕМОК высокой степени разрешения с нанесением всей необходимой информационной нагрузки (турбазы, стоянки, дороги, маршруты и т. д.) на территорию Советского Союза и ряда зарубежных стран.

Полиграфическая печать осуществляется на отличной бумаге с применением самого совершенного импортного оборудования. Тираж не менее 5 тысяч экземпляров.

СПЕШИТЕ делать ваши заявки.

Заявки присылать по адресу: 105264, г. Москва, ул. Верхняя Первомайская, д. 4-6, или звонить по телефону 301-14-41, Кругликов Геннадий Анатольевич.

Рис. С. КОНДРАТЬЕВА, М. ЖИЛКИНА

Журнал «Турист» № 6 1988

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области