На конкурс «Истоки»
Очень хотелось совершить сплав по Неруссе. Ее называли нам самой чистой рекой во всей центральной полосе. Влюбленные в нее заочно, мы завели переписку с работниками государственного заповедника «Брянский лес», что в низовьях реки. С одним из его работников, молодым лесником Володей Белкиным, и решили пройти в пору половодья Неруссу от самых ее верховий до впадения в Десну возле старинного города Трубчевска.
Доехали поездом до станции Комаричи, оттуда на попутных машинах в городок Дмитровск-Орловский, там вышли к воде… Это была прямая, как стрела, канава с илистыми берегами и мутной коричневатой водой, по которой, обгоняя друг друга, плыли большие и малые пузыри, сбиваясь местами в бурые шапки пены.
— Нерусса, — со вздохом подтвердил Володя.
— Нерусса и есть, — сказал местный житель, колюче поглядывавший на нас из-под козырька кепчонки. И добавил: — Мелиораторы постарались…
Мелиорация началась здесь еще в тридцатых годах, когда осушали обширные болотистые водоразделы между Неруссой и Навлей, другим притоком Десны. Тогда осушение болот, раскорчевка поймы и спрямление русла реки считались большими победами.
Истинное значение болот как главных естественных аккумуляторов талых и дождевых вод, а также регулировщиков стока реки было понято лишь недавно. Гидрологический режим в верховьях Неруссы резко изменился: уже нет прежних весенних разливов, вода по углубленному руслу стремительно скатывается вниз, а в межень речка почти пересыхает. Возросли безвозвратные расходы воды для сельскохозяйственных и прочих нужд. В результате рыба в Неруссе почти исчезла, луга и пастбища утратили былую силу, живая речка стала в верховьях невзрачной канавой.
…Сильная вешняя вода быстро влекла наше резиновое суденышко сквозь прибрежные кусты, проносила мимо редких деревьев. Мы же старались подмечать все вокруг себя, совмещая в своем лице и туристов, и естествоиспытателей. Нас радовали заливистые песни овсянок, и жаворонков, явные признаки пребывания речных бобров (их даже оказалось довольно много), огорчила же более всего довольно сильная загрязненность речки. По мелиоративным канавам и дренажным трубам бежали в реку вместо чистой весенней воды различные мутные растворы. Пена и муть в данном случае указывали на наличие «биогенных элементов»: раз личных органических и химических удобрений с окружающих полей и угодий.
К чему приводит такое биогенное загрязнение? Река расходует содержащийся в ней кислород на растворение и окисление всей этой отравы — на дно оседает слой ила, бурно растут вредные водоросли и сорные водяные травы, исчезает рыба, умирает сама река.
Проплывая мимо деревни Воронихино, мы отметили, что животноводческая ферма (колхоз «Ленинское знамя») стояла за пределами официально выделенной водоохранной зоны, чуть ли не в километре от русла. Уже хотели порадоваться, но… оказалось, что навоз с этой фермы сбрасывался так, что с талой и дождевой водой он попадал в реку.
…Миновав границу Орловской области, увидели слева брянское село Радогощь, старинное, с внушительным двухсотлетним храмом на горке, весело сиявшим свежей краской.
— Некоторые туристы-водники отсюда сплавляются весной по Неруссе, — сказал Володя.
А вот и первые государственные заботы о Неруссе: на массивных железобетонных столбиках установлены трафареты, обозначающие границу 35-метровой охранной полосы, в пределах которой запрещается вредная для реки хозяйственная деятельность. Запрет, однако, соблюдают не все. Мы убедились в этом весьма скоро, увидев, что как раз напротив одного из таких знаков рабочие совхоза «Лопандинский» обновляли летний лагерь для скота. Ниже по течению оказались еще десятка два подобных лагерей и стоянок, причем почти все они имели открытый выход к берегам Неруссы. Хозяева их — различные колхозы и совхозы Суземского, Комаричского, Трубчевского районов Брянской области. Это, пожалуй, наиболее открытая форма загрязнения реки: «продукция» со «скотских пляжей» попадает непосредственно в речные воды.
…Ниже железнодорожного моста (линия Брянск — Харьков) и начинают обычно свой маршрут байдарочники. Здесь Нерусса становится местами живой, грациозной, радующей глаз рекой. По берегам часто встречаются жилые бобровые поселения. Над водой то и дело проносятся чирки и кряквы. Видели куликов и даже красавца зимородка.
И все-таки подлинную Неруссу мы открыли для себя только там, где она вошла в массивы брянских лесов, уже на границе Брасовского и Суземского районов. Тогда-то сомкнулись по речным берегам дубовые и ольховые рощи, раскинулись луга с деревьями и кустарниками, частые изгибы реки чередовались с красивыми заводями и озерами, полными рыбьей и птичьей живности. В зависимости от сезона, утренние зори здесь просыпаются от бормотания тетеревов, «блеяния» бекасов или щемящих кликов журавлей. Над нашей палаткой вечерами летали вальдшнепы, пели дрозды, где-то в темноте можно было слышать чавкание кабанов и крики косули. На прибрежных отмелях часто видели следы бобров и выдр, отмечали лосиные и оленьи переходы через реку. Сама Нерусса была не в пример чище. На берегах то и дело сидели рыбаки, охотно хваставшиеся реальными успехами.
Ниже впадения речки Усожи снова увидели на левом берегу сплошь распаханные обширные массивы — результат недавней интенсивной мелиорации. О таких пейзажах в свое время принято было писать примерно так: «Там, где еще не давно бродили дикие звери, привольно раскинулись новые посевы… Покорим природу! Догоним и перегоним Америку!» Не беремся наверняка утверждать, что распашка пойм Неруссы и Усожи попросту вредна, но ее противоречие природоохранному законодательству очевидно. К тому же с высокими паводками и разливами плодородные слои земли на посевах будут наверняка смыты, и урожаи недолго будут радовать «преобразователей земли» (которые, впрочем, сделав свое дело и получив премии, обычно откочевывают дальше). Да и прежние луга и пастбища отнюдь не были бесплодны. Природа мстит за подобные «победы» над нею.
Сохранившаяся лесолуговая пойма Неруссы от вс точных границ Суземского района и вплоть до самой Десны важное в природном и общегосударственном отношениях достояние. Это не «пустующие угодья», которые надо еще «покорять» и «осваивать». Всю лесолуговую пойму надо пуще глаза оберегать от неосторожного вторжения топора, бульдозера и канавокопателя. Вот почему нас крайне встревожили сообщения местных жителей о том, что будто бы отпущены «большие миллионы» на продолжение мелиоративных преобразований по левобережью Неруссы, а также в районе устья, где ее пойма сливается с деснянской, еще более обширной.
Организация в 1987 году нового заповедника «Брянский лес» заставляет совсем по-другому взглянуть на всю проблему и перспективу хозяйственного освоения бассейна Неруссы. Под заповедник передано всего около 12 тысяч гектаров лесного фонда, и эта небольшая территория не обеспечит сохранности тех уникальных комплексов животного и растительного мира, которые еще существуют сегодня в брянских лесах. Этот заповедный уголок удастся сберечь лишь при условии, что будет жить речка Нерусса — без нее не станет ни леса, ни зверья, ни птиц. А ведь сейчас в заповеднике «Брянский лес» отмечается сравнительно высокая численность таких повсеместно редких «краснокнижных» видов, как черный аист, змееяд, большой подорлик. Здесь встречаются скопа, беркут, орел-карлик, сравнительно многочисленны тетерева и рябчики. Многие из редких птиц вылетают на кормежку далеко за пределы заповедника, особенно в обширные луговые «плавни» низовий реки, где гнездится много ценных водоплавающих и болотных птиц. Вот почему нельзя допускать здесь неосторожного хозяйственного вмешательства.
…Ниже кордона охотхозяйства «Красный двор», где находится памятник на могиле погибших в годы Великой Отечественной войны партизан, Нерусса становится особенно красивой и живописной, особенно насыщенной жизнью. Такой она и остается далее, на всем своем протяжении до деревни Ямное, ниже которой водный туризм сейчас запрещен — здесь начинается охранная зона заповедника (вплоть до нового автомобильного моста в урочище Рум). Обратившись в дирекцию, которая находится на железнодорожной станции Нерусса, мы получили разрешение проплыть по этому отрезку реки. Разрешение было дано с условием, что мы не только не заночуем здесь, но даже не высадимся на берег.
— Не слишком ли строгие запреты? — спросили мы.
Директор заповедника Игорь Петрович Шпиленок привел в ответ такие убедительные доказательства прямого вреда живой природе от былого обилия туристов-водников, что спорить не приходилось.
Пусть так. Но те же туристы могли бы оказать серьезную помощь новому заповеднику, поддержать его на нелегком первоначальном этапе деятельности.
— От деловой помощи мы, конечно, не откажемся. Работы в заповеднике много, — согласился директор.
Ф. ШТИЛЬМАРК, кандидат биологических наук
Журнал «Турист» № 9 1989 г.
