И годами с грустью нежной —
Меж иных любых тревог —
Угол отчий, мир мой прежний
Я в душе моей берег.
А. Т. Твардовский. «Василий Теркин», глава «О себе»
Когда-то этот клочок земли на Смоленщине назывался пустошью Столпово. Так и были записаны в официальных бумагах десять с небольшим десятин, приобретенных в рассрочку безземельным кузнецом Трифоном Гордеевичем Твардовским в 1910 году. В том же году у Трифона Гордеевича и Марии Митрофановны родился второй сын — Александр, которому суждено было стать гордостью русской советской поэзии.
Нелегкими трудами бывшая пустошь превратилась в обжитой хутор, получивший имя Загорье. Не щедрые на урожай заболоченные суглинки «в той небогатой, малолюдной» стороне едва позволяли семье сводить концы с концами. Не выручала и маленькая кузница, под «сиротский звон» которой прошло детство Александра.
Но дорога была эта земля «до святости». Не только горький крестьянский хлеб познал здесь будущий поэт. На всю жизнь сохранил он беззаветную любовь к родной стороне, к скудным полям, изрезанным перелесками, к чистому роднику смоленского говора, к родным и близким, друзьям своего детства. Здесь родились его первые стихи, отсюда семнадцатилетним юношей с узелком нехитрого скарба и «заветной книгой» — томиком стихотворений Некрасова — ушел он в большую жизнь.
А через годы, мучимый сомнениями, из тех же смоленских краев — «деревня Васильково, Касплянский сельсовет» — на поиски заветной «страны Муравии» отправился ее герой Никита. Моргунок. Обрел ли он в конце дороги свое крестьянское счастье? Ведь тяжкая пелена мрака уже окутала всю страну. По злой воле осиротел дом на хуторе Загорье. Едва познав достаток, большая семья крестьянина-середняка оказалась за Уралом. Потом на Смоленщину пришла жестокая война. Но и в годину горькую не забывал поэт свою малую родину. В сентябре 1943 года, сразу после освобождения этих мест от фашистских оккупантов, фронтовой корреспондент Александр Твардовский побывал на родном пепелище.
Суровые дороги войны привели поэта на разоренную отчую землю. Вместе с ним и с миллионами бойцов-красноармейцев прошагал этот путь его Василий Теркин. Прошагал и дальше, до самого логова врага, явив всему миру жизнеутверждающую силу русского солдата.
Загруженный работой, и в трудные послевоенные годы, и в самые сложные дни своей жизни Александр Трифонович не упускал возможности послать весточку землякам или встретиться с ними на родной земле. Только давно уже не было самого Загорья, лишь едва приметный пригорок, заросший ольхой, обозначал отчее место. С горечью писал в 1983 году Иван Трифонович Твардовский «о той малой частице света…», которой давно не существует в ее прежнем виде, хотя частица самой тверди земной, конечно же, никогда не исчезнет…».
Не ведал тогда еще младший брат поэта, что через несколько лет его же руками, руками земляков возродится Загорье. Из далекого Красноярского края приехал он на родину, чтобы воссоздать усадьбу, проследить за изготовлением срубов, помочь возвести постройки.
Возрожденное Загорье как островок у дороги: дом с односкатным крылечком и резными солнышками на наличниках, пристройка для скота, гумно, кузница, колодец да банька — первый рабочий кабинет будущего поэта. Немудреное крестьянское хозяйство, каких тысячи было на Смоленщине, с серпами, косами и пучками высушенных трав, крынками и корчагами, ситцевыми занавесками, домоткаными половичками на чисто выскобленных полах и самоваром — непременным атрибутом семейного застолья. Обыкновенная деревенская изба, разве что только полочка под образами со стопками книг Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Гоголя, Никитина, Достоевского, Толстого, да фотографии на стене семнадцатилетнего Александра с открытым, не по-юношески серьезным взглядом.
Долгая жизнь впереди у хутора Загорье. Еще выступают янтарные капельки смолы на золотистых венцах срубов и не успели осенние дожди посеребрить тугие снопы соломы на крышах. Не набрали еще силу саженцы — «сад плодовый: пять яблонь — пять сортов» и не зазеленел густой осокой пруд. Но Загорье уже согрето теплом человеческих рук. Поселившийся неподалеку Иван Трифонович сладил всю мебель, находящуюся в доме. Старший брат Константин Трифонович разжег в кузнице горн и изготовил молоточки, зубила и другие вещи, которые делал с отцом в далекие годы.
Согрето Загорье и теплом сердец людей, приезжающих сюда поклониться истокам могучего таланта великого сына России — Александра Трифоновича Твардовского.
г. Смоленск
В. АНИКЕЕВ
Журнал «Турист» № 9 1989 г.