С дореволюционным путеводителем

По внезапности и неожиданности это было, как шок. И потрясло, как первый взгляд на обратную сторону Луны, как сделанный впервые снимок плывущего в космосе земного шара. Конечно, не в тех же масштабах, но именно так подействовал на меня… дореволюционный путеводитель по Черноморскому побережью Кавказа, изданный в 1915 году, — карманного формата книга, владельцем которой я случайно стал*.

(* Москвич Г. Черноморское побережье. Илл. практический путеводитель. Изд. 22-е, знач. испр. и доп. Петроград, редакция путеводителей, 1915.)

Новороссийск, Туапсе, Сочи, Сухум, Батум… И многие промежуточные и прилегающие поселения. Все описания сделаны «до нашей эры»! Ощущение такое, будто идешь по заповедной территории, где еще не ступала нога человека. Впрочем, это можно понимать почти буквально, с одной лишь оговоркой: где не ступала нога современного человека. Как же именно глядели тогда люди на этот благословенный край, как его осваивали, а особенно — как воспринимали? И в этой книжице, что в моих руках, — их подлинные, ничем не подновленные свидетельства!

Нам ведь представителям послереволюционных поколений почему-то казалось, что все началось лишь с Советской властью, что только она даровала нам все сущее.

Что ж, отчасти, может, оно и так: прогресс далеко ушел вперед. Но вот, поди ж ты, была и тогда кое в чем своя гармония.

Оказывается, уже в ту пору складывалась на Черноморье курортная жизнь, как издавна существовала она, к примеру, в лермонтовском Пятигорске, что нас, кстати, приученных в данном случае хрестоматиями, давно не удивляет.

И когда это компактное издание семидесятипятилетней давности мы разглядывали в редакции, возникла мысль: а не пройти ли по описанным на его страницах местам сегодня? Заманчивой показалась идея. Как же было ею не воспользоваться? Выбрали Батуми, решив, что он более самобытен, чем другие приморские города, расположенные ближе к «центру» страны.

Так я отправился…

Я понимал, конечно, что за короткую командировку мне не стать летописцем и историком города, или краеведом, или экскурсоводом. Но зато у меня будет свое преимущество — свежий взгляд. Так что моя миссия — поделиться лишь некоторыми впечатлениями от своих прогулок по городу, от встреч с людьми, от не только признанных архитектурных достопримечательностей, но и стареньких домишек, всегда обладающих собственным непреходящим обаянием. Именно впечатлениями. И учтем: все это будет разговор человека, с трепетом держащего в руках (и в душе) редкую книгу, донесшую до нас взгляд из эпохи с совершенно иными точками отсчета.

…Не забуду свое чуть ли не первое удивление, когда едва приступил к сбору материала. Умудренный опытом тогдашний директор бюро путешествий и экскурсий Чола Георгиевич Малазония предложил:

— Давайте прогуляемся, по пути и поговорим.

Это мне и подходило больше всего: прогулка по городу именно с таким собеседником. Чола Георгиевич и приглашенный им за компанию экскурсовод Зураб Шалвович Чкуасели привели меня в расположенный неподалеку Дом чая — отведать вместе с ними этого фирменного для Аджарии напитка. Забегая вперед, скажу, что через несколько дней я увижу сами чайные плантации, где аккуратные, плавных очертаний кусты напоминают сгрудившиеся отары овец. А тогда дегустировал продукт этих «отар», который за последние годы, говорят, начал улучшаться: помог арендный подряд, ставший залогом не только количества, но и качества.

Однако больше всего привлекло внимание совсем другое — увеличенная репродукция старинной фотографии самого этого здания, показывающая, как выглядело оно тогда, когда Батуми переживал пору освобождения от османского владычества. Вскоре, побывав в здешнем краеведческом музее и поговорив с заведующей его научно-просветительным отделом Асмат ИскендеровноЙ Баджелидзе и старшим научным сотрудником заведующей фототекой Эмилией Шукриевной Махарадзе, я узнал, что снимок этот сделан фотографом Дмитрием Ермаковым (1856—1916). Этому человеку и сами батумцы, и многочисленные гости города обязаны тем, что могут в подробностях видеть сегодня, как начиналась российская эра города, перешедшего от Турции в 1878 году.

Прилежный мастер, Ермаков, фотографируя дом за домом, улицу за улицей, создал подлинную городскую фотолетопись того периода.

Краеведческий музей благоговейно хранит драгоценные ермаковские негативы. И отпечатки с них помогают реставраторам возвращать Батуми его самобытность, на которую так часто и не без успеха покушались иные не очень-то дальновидные хозяева города разных лет. А такое случалось всегда. Когда царская Россия поспешно осваивала освобожденную ею от турок эту древнюю часть Грузии и батумскую бухту (между прочим, вторую по глубоководности на Черном море после севастопольской), возглавлявший работы генерал, стремясь закончить к сроку строительство грузового причале, приказал разбирать на камни часть древней крепости. И только после протестов грузинской интеллигенции удалось остановить варварское действо.

И все-таки в Батуми уцелело, к счастью, немало чарующей старины. А ведь именно старина обычно хранит для нас душу города.

Впервые я побывал в этом городе в 50-х годах. Помню запряженные лошадьми линейки — повозки с навесами и с продольными скамьями по бокам — сразу для доброго десятка пассажиров. Самобытно выглядело… Но и теперь кое-что осталось. За «трояк» (именно так пояснил мне местный юноша) можно прокатиться в настоящей извозчичьей пролетке, запряженной парой нарядных лошадок. Живя в одной из комнат турбазы, я часто слышал доносившееся с соседней улицы бодрое цоканье их подков.

Под этот ритмичный перестук вспомнилась мне окраина Москвы, деревянный дом, где я рос и где ютились тогда пять семей. Неказистый был он, но живой, одушевленный! Когда его снесли и на этом месте построили бетонный короб, я утешился мыслью, что построен как бы памятник моему прежнему деревянному жилью.

Так размышлял я, бродя по старым батумским улочкам. А то, что эти дома дошли до нас порой не в лучшем виде, с трещинами, щербинами, нескладными позднейшими заплатками, даже прибавляло им значительности и внушало почтение, как внушают его глубокие морщины на лице старика труженика. В отношении городов и домов тоже требуется уважение к старости. Нам известно, как любовно реставрировали грузинские мастера старые кварталы Тбилиси и теперь радуют гостей города этим обновленным богатством. Подобное пора сделать и в Батуми. Кое-что делается, но не поторопиться ли?

Как бы там ни было, лично я все-таки посоветовал бы нынешним туристам, не откладывая, посмотреть на старинные кварталы в их теперешнем виде, как есть. Так можно полнее ощутить таинственность времени, которая при реставрации частично исчезает. Другое дело, что обновление все равно необходимо, чтобы старина в конце концов не разрушилась совсем. Да и ведь люди в этих местах живут. Об их современных удобствах тоже заботиться надо. Я бы искренне рекомендовал фотоэнтузиастам побродить по этим кварталам, снимая чуть ли не каждую застреху, настолько все живописно. Этому скоро не будет цены, как нет сегодня цены негативам того же легендарного Ермакова…

Когда соберетесь гулять по городу, пренебрегите хоть раз обедом в столовой турбазы, и позвольте себе съесть хачапури по-аджарски. Если в «обычных» хачапури сыр запечен внутри, а тесто их чаще слоеное, то в аджарских все по-другому. Тесто — как нежнейший горячий хлеб, смахивающий на лаваш. Они обычно имеют форму надувной лодочки с заостренными носом и кормой. А на донышке — оплавленный жаром местный сыр, кусочек тающего масла, а если пожелаете, то окажется в ней и яичница-глазунья. Вкусно?!

Хорошо гуляется здесь по берегу, вдоль которого идет знаменитый Приморский бульвар — тоже «море» — море цветов и вереницы деревьев. Кому-то тут, видимо, по примеру Москвы, взбрело в голову назвать этот бульвар — Приморский парк культуры и отдыха. Ну зачем?! Зачем было превращать романтическое название в казенное? Разве что это стало необходимо для нового штатного расписания работников? Тогда, если уж не оправдать, то хотя бы понять можно…

Парк ведет к цветомузыкальному фонтану. Но до фонтана еще надо дошагать, а тут другое чудо — рядом! Фантастическое сооружение — настоящая морская сказка. Кто бывал на кавказских маршрутах — в Адлере, в Пицунде, например, — вероятно, видели непривычные постройки, облицованные смальтой и разноцветными осколками майолики. Так вот: здешнее, по-моему, превзошло чуть ли не все, увиденное мною до сих пор. Редкостная по выдумке, динамике и гармоничности фантасмагория из пестрых каменных бурунов, рыб, морских звезд, морских коньков и вставших на хвосты дельфинов образует живописное уличное кафе, и между радужных «волн» расставлены ажурные столики и стулья. Автор скульптурном симфонии — Георгий Чохава.

Однако я, повторяю, не собираюсь отбивать хлеб у экскурсоводов. Тем более что с некоторыми я знаком. Это милейший молодой человек, уже названный в начале Зураб Чкуасели, это четкий и точный Автандил Чанишвили и многие другие их коллеги, показывавшие мне город и его окрестности. Так что я не рассказываю здесь о многом, о чем вам расскажут люди этой доброй профессии.

Батуми — город поистине многогранный. Тут кроме уже названных красот и достопримечательностей немало и других — выразительные памятники знаменитым людям и мемориальные дома, связанные с жизнью И. Чавчавадзе, М. Булгакова, С. Есенина, ожидавшего здесь визы для путешествия и успевшего написать за это время немалую часть знаменитых «Персидских мотивов», и уютный Пионерский парк с Пионерским озером (согласно моему дореволюционному путеводителю, оно числится как Нуригель), и широко известный дельфинарий, и многое-многое другое.

А знаете ли вы, что городские улицы Пушкинская, Островская, Тургеневская точно под теми же именами числятся и в моем старинном путеводителе? Только, правда, именем Пушкина наречена теперь другая улица, а прежняя стала улицей Махарадзе.

Но и это, и многое другое — детали. Так, к слову. Главное — город своеобразен, прекрасен и уютен. Один вид с моря чего стоит! «Аджарии сердце — цветущий Батуми, как сказка, над морем встает» — именно этот лейтмотив родился и зазвучал во мне, когда я любовался городом с теплохода и сами собою начали складываться слова песни. «И станет невиданно дорог край белых дворцов и садов…» И как же приятно было потом узнать, что именно это же оказывается, поражало и наших давних предшественников: в старинном путеводителе я при более внимательном чтении натолкнулся на такие строки: «Подъезжая к городу на пароходе или поездом, невольно залюбуешься бухтой и окружающими горами». А уж удобство здешней бухты оценили еще древние греки. Я видел ее в день, когда на море свирепствовал шторм. Тем не менее в порту у причалов спокойно стояли суда: качки — ну, ей-богу, никакой!

Да прекрасен Батуми с моря… Но не менее прекрасно море, когда смотришь с просторного батумского берега. Дышится вольготно, счастливо. И я вспоминаю о том, что глядел отсюда на это море сам Есенин и оно завораживало его и рождало вдохновение и экзотические стихи.

О Есенине не раз говорили мы с Рамазом Дурсуновичем Сурманидзе. Я узнал, что Сурманидзе по профессии врач, был даже министром здравоохранения Аджарии, а затем возглавлял здесь курортное управление, и в то же время он — член Союза писателей, много и глубоко занимается краеведением. Разрабатывает в своих книгах и статьях тему о связанных с Батуми страницах жизни и творчества известных деятелей науки и культуры. Его перу принадлежат работы о их жизни в этих краях. Его изысканиям мы обязаны открытием новых памятных мест, установкой некоторых мемориальных досок.

Рамаз Дурсунович — живая энциклопедия по всем подобным вопросам. На редкость легко и приятно было говорить с этим глубоко интеллигентным человеком, обходительность и эрудиция которого буквально покоряют собеседника. А говорили мы о многом, даже далеком от литературы, но все равно близком к этому городу. Интересно было, что подчеркнет, на что сделает упор такой знаток. Хотелось не упустить ни одной мелочи.

Именно Рамаз Дурсунович обратил мое внимание на то, что в течение года температуры здесь распределяются не слишком контрастно. Так, средняя в июле (разгар лета!) всего 22 градуса, а январь — плюс шесть-семь. Ну что январь мягкий — на то и субтропики но что довольно мягок июль — от субтропиков и не ожидаешь. Узнал я и такую немаловажную тонкость. Считается, что тут наибольшее количество осадков. И в то же время бесспорно, что… много солнечных дней! А секрет парадокса прост: осадки не так часты, как обильны, когда случаются. За счет этого и рекорд. И опять порадовала меня точность старого путеводителя, где прямо сказано: «Ясных дней в году 175, пасмурных — сто. Туманов не бывает, грозы не часты… Воздух прозрачен…»

А разве не важна для понимания этого города такая полученная от Рамаза Дурсуновича информация? Малоэтажная застройка, придающая уют городу, имела среди прочего любопытную утилитарную причину: чтобы строения не мешали пушкам, установленным на окружающих город горах, оборонять гавань. Кто бы мог подумать?

Сурманидзе подчеркнул и то, что в Батуми нет подъемов и спусков! Окаймленный горами, сам он стоит на исключительно ровной, намытой морем поверхности. По такому горизонтальному городу, подумал я, да на велосипедах бы ездить…

Но, похоже, «механизированные» современные батумцы из колесного транспорта предпочитают автомобили.

Привелось мне видеть в старой газете выступление Рамаза Дурсуновича на одном здешнем пленуме: говорил он тогда, что неправомерно загораживать вид на море высотными зданиями. А это мол, не учтено в предложенных докладчиком планах. Время же было такое, когда сановные докладчики возражений своим решениям не терпели. И потому крепко аукнулось это в руководящей карьере осмелившегося. Но творческий человек не «карьерами» богат, а внутренним миром, талантом, который всегда при себе, и для него на должностях свет клином не сошелся.

И вспомнили мы с моим собеседником, просматривая мой «реликтовый» путеводитель и прочитав там о Военном соборе, что нет этого собора нынче. Нету. А ведь какой был красивый, величественный. Сурманидзе показал мне его фотографию. А я прочитал строки из своей заветной книжицы: «Военный собор. На площади у бульвара красуется этот грандиозный собор во имя св. Александра Невского, окруженный сквером, где поставлены для украшения орудия. Внутренняя отделка храма отличается художественной красотой. Иконостасы сделаны из белого мрамора с легкой позолотой; колонки из зеленоватого оникса, престолы мраморные, полы мозаичные. Иконопись художника Новоскольцева. Ясно? Грандиозный! Александра Невского! Вот чего мы лишились. Чья-то злая, тупая воля осуществилась. Поднялась на святыню кощунственная рука. Я употребляю это слово — святыня — не только в религиозном смысле, но и в эстетическом, историческом, народном.

Построили на этом месте интуристовскую гостиницу. Утешиться тем, что и не такое теряли? Но ведь это не утешение, а еще большее огорчение. Да, выходит, не всегда пользование старинными справочниками дает возможность ликовать по поводу наших невиданных успехов. Как раз такой случай. Есть, есть обретения, есть и потери. Диалектика?

Вот, к примеру, разместили здесь нефтеперегонный завод — БНЗ. Но технология допотопная, и отходы он десятилетиями выпускал в море! А как хорошо было задумано: порт удобный, пусть и горючее будет под боком. Только вот о прекраснейшем из наших морей с его редкостно широкими здесь пляжами не подумали. И в результате часть пляжа — та, что у товарной станции, сильно загрязнена, там не купаются. Пропадает это место, а ведь край уникальный, тут и камушком жаль пожертвовать, не то что большим участком берега. Да и до морских вод добрались: теряет море кое-какие свои бесценные свойства. Хотя, когда не появляется какая-то «накипь» (которая, к счастью, пока бывает не часто), оно столь же красиво и приятно, словно совсем уже все в порядке. Так что не пугайтесь: много еще места для купальщиков осталось — хватит пока. Пока…

К счастью, этот устаревший завод уже решено закрыть — в 1992 году. Вроде бы радость, но как бы до этого не пришлось закрыть Черное море. Хорошо, что дело хотя бы сдвинулось. Вот и упразднить завод наметили только потому, чтобы море не осквернял. Когда такое было?

Черное море уникально еще вот в каком отношении. Соленость в нем в несколько раз ниже средиземноморской. Так что если вы плаваете спортивным стилем, погружая лицо, то можете сколько угодно плыть с открытыми глазами: черноморская вода их не раздражает. Значит, соленость ее примерно, как у слезы. Мне привелось однажды побывать на Адриатике, и я быстро ощутил разницу — глаза раздражались до боли. Хорошо, были при себе плавательные очки.

Такой вот козырь у Черного моря: и вода морская, и соленость «божеская», умеренная. Но я что-то не слыхал, чтобы это особо пропагандировалось в рекламных проспектах, А надо бы. Думаю, что уже по одному этому многие иностранцы предпочли бы Черноморье даже Ницце и Гавайям!

…Остановить бы на какой-то запланированный срок наше движение вперед и оставить лишь одну заботу — все средства, все силы бросить на повсеместное строительство эффективных очистных сооружений и другие экологические дела. И, может быть, включить в это те министерства, которым следует искупить свои прошлые экологические просчеты. Не гнаться за близкой добычей, а действовать стратегически, ведь вопрос уже стоит о выживании рода человеческого. Как война! Значит, перефразируя плакат времен воины, — «Все для экологического фронта!». Оно совсем приспело — время укрепить сук, на котором сидим. А уж потом на нем поудобнее рассаживаться. А то где же мы будем строить выстраданное поколениями будущее, если не станет окружающей среды — то есть места для него?

План любой ценой? Да нет, не любой, а — оптимальной! Вот такие «высокие думы» возникли у меня однажды на берегу «пустынных» волн, ведь я давно, как и многие-многие, бесповоротно влюблен в Черное море.
На приятных и знающих собеседников мне в Батуми везло. Некоторых я уже упоминал. Уж не говорю о пожелавшем на улице перекинуться со мной словечком прохожем, здешнем жителе, ветеране войны, который, сразу признав во мне москвича, с гордостью заявил, что оборонял Москву от фашистов, участвовал в боях за Тулу.

Я благодарен руководителю здешней организации Союза архитекторов Давиду Харитоновичу Комахидзе, сумевшему на живописной горе, связанной с легендой о посещении города царицей Тамарой, упразднить ресторан и открыть в этом здании музей архитектуры Аджарии, а у подножия начать строить дополнительные музейные помещения. Он же добился реставрации великолепного особняка в старом квартале и создал там Дом творчества архитекторов. Изданы написанные им книги о Батуми.

…Дописываю эти строки уже в Москве. Надеюсь, что действительно не отбил хлеб у экскурсоводов. Если они создают стройные информационные тексты о том, с чем знакомят, я, повторяю, изложил лишь некоторые личные впечатления об увиденном и вызванные им раздумья и ассоциации.

Давид ЭППЕЛЬ, наш спец. корр.

Батуми — Москва

Журнал «Турист» № 6 1988

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области

Please follow and like us:
Pin Share
РубрикиnewsМетки

Добавить комментарий