«Я числюсь по России»

Н.М.Карамзин «Письма русского путешественника»

Охота странствовать

Известно, что в нашей стране существует, все увеличиваясь, целая армия «литературных туристов» — тех, кто жаждет побывать в местах, связанных с памятью о писателях земли русской. Михайловское и Диканька, Спасское-Лутовиново и Ясная Поляна, Старая Русса и Ялта, Константинове и Коктебель, не говоря уже о столь полных литературными ассоциациями Москве и Ленинграде, ежегодно становятся местами паломничества всех, кто хочет понять и глубже почувствовать обстановку, влиявшую на творчество любимых мастеров художественного слова.

Думается, что собственное эмоциональное восприятие памятных мест станет еще богаче и культурно насыщеннее, если читатель шире познакомится с непосредственными впечатлениями о проделанных путешествиях, накопленными Н. М. Карамзиным и А. С. Пушкиным, Н. В. Гоголем и М. Ю. Лермонтовым, А. Н. Островским и И. С. Тургеневым, И. А. Гончаровым и Ф. М. Достоевским, Л. Н. Толстым и А. П. Чеховым, а из русских писателей советского периода — М. Горьким, В. Маяковским, С. Есениным, К. Паустовским, Ю. Казаковым и многими другими. Эти писатели, по современной терминологии, явились своего рода предшественниками индивидуального отечественного туризма, не только в художественных произведениях, но и в очерках, дневниках, письмах отразив увиденные места, оставив для потомков свои размышления, вызванные дорожными впечатлениями.

Вообще же жанр путешествий, сочетавший художественные и познавательные достоинства, издревле присутствует в литературе, в нашей отечественной словесности выступая в форме «хождений» или «хожений» — описаний странствий купцов, среди которых — знаменитое «Хождение за три моря» Афанасия Никитина, или паломничеств — подобных «Хожению Даниила русской земли игумена» и др. Что касается более близкого нам времени, то в наши дни, когда обращение к исторической памяти, к документальным свидетельствам прошлого обретает всеобщий интерес, читателям, увлеченным музой странствий, поможет и серия предлагаемых очерков. Рекомендуемая в них литература включила и издания произведений писателей русских, посвященные путешествиям, и краеведческие книги о местах, связанных с прославленными именами отечественных классиков.

Итак, как говорилось в старину, в путь, любезный читатель, ибо верно заметил И. А. Гончаров: «Как прекрасна жизнь, между прочим, и потому, что человек может путешествовать!»

В. И. КУЛЕШОВ, доктор филологических наук, профессор МГУ

«К чему ни обратитесь в нашей литературе — всему начало положено Карамзиным: журналистике, критике, повести, роману, повести исторической, публицизму, изучению истории», — свидетельствовал великий критик В. Г. Белинский. Писателю принадлежит и образцовое произведение в жанре путевых записок — обращенные к друзьям знаменитые «Письма русского путешественника», начатые им в 1791 —1792 гг., а законченные в 1795 г.

«Какое различие в судьбе человеческой! Один родится и умирает в отцовской своей хижине, не зная, что делается за полями его; другой хочет все знать, все видеть — и необозримые Океаны не могут ограничить его любопытства», — так рассуждал двадцатитрехлетний автор, странствуя в 1789—1790 гг. по Европе. Из краткой его автобиографии становится ясно, что тяга к познанию мира пробудилась в молодом человеке задолго до того, как он сел в дорожный экипаж, направлявшийся к западной границе. Написанная в третьем лице, автобиография была опубликована лишь к столетию со дня рождения писателя.

Для читателей знакомство с оригинальным творчеством Карамзина — крупнейшего мастера художественного слова — началось «Письмами русского путешественника», содержание и значение которых раскрыл он сам в статье «Несколько слов о русской литературе. Письмо в «Зритель» о русской литературе»: «Своему успеху у русского читателя это сочинение отчасти обязано новизне предмета. Наши соотечественники давно путешествуют по чужим странам, но до сих пор никто из них не делал этого с пером в руке, — писал Карамзин. — Я видел цветущие берега Рейна, великолепные Альпы, прекрасный Леман, благоухающие долины Франции, плодородные поля Англии, мне всегда будет радостно вспоминать все это. Я видел великих людей, и их священный для меня образ отпечатался в душе моей, склонной чтить все прекрасное в человеческой природе. Я видел первые нации Европы, их нравы, их обычаи и те оттенки характера, которые складываются под влиянием климата, степени цивилизации и, главное, государственного устройства; я видел все это и я научился сдержанности в своих суждениях о достоинствах и недостатках разных народов. Наконец, я собрал множество предметов для размышлений, дабы занять душу, разум и воображение мои в сладостные часы досуга, который является предметом моих мечтаний. Пусть другие гонятся за фортуною, за чинами; я презираю роскошь и быстропреходящие знаки отличия, ослепляющие чернь; но я хотел бы заслужить внимание отечества, но я хотел бы быть достойным уважения народа; и если себялюбие не обманывает меня, я мог этого уважения достичь, совершенствуясь в прекраснейшем из всех искусств, искусстве писать — источник наслаждений для утонченных душ столь хорошо заполняющем пустот жизни».

Готовясь к путешествию по Европе, Карамзин заранее мысленно пролагал свой маршрут, выписывал сведения о городах и достопамятны местах, которые хотел посетить, отмечал имена тех, с кем следовало бы познакомиться, — ведь современниками его были великие философы и мыслители, писатели Кант, Лафатер, Гете и другие. Поэтому книга Карамзина включила в себя не просто не притязательные описания дорожных впечатлений, перечень достопримечательностей и зарисовки картин природы, но вобрала и память о встречах с лучшими европейскими умами соединила все увиденное с достижениями многовековой культуры человечества, неизменно присутствовавшими в сознании автора.

«Я числюсь по России…» — эти его слова определили основную тональность карамзинских писем, глубоко и искренних и доверительных, явивших читателю мнения и раздумья именно «русского путешественника» за границей. Писатель создал образ повествователя, интересующегося не только «камнями истории Европы», но и тем, что думают ее жители о России, тщательно записывающего каждый отзыв о родном, любезном Отечестве. Не случайно в связи с этим и серьезное обращение Карамзина после окончания путешествия к русской истории Верно замечание Евгения Осетрова, советского исследователя творчества писателя, о том, что «Письма…» открывали нашему читателю бытовую, историческую, умственную и художественную Европу, в то время как сам Карамзин для первейших мыслителей столетия открывал новую Россию.

Какой же был географический путь, проделанный автором «Писем русского путешественника»? Миновав Тверь, Петербург, Ригу, Дерпт, Карамзин посетил Пруссию, Саксонию, Швейцарию, Францию и Англию.

Любопытно сравнить увиденное в ту пору с тем, что ждет в этих же местах современного туриста. Приведем несколько примеров. «Кенигсберг, столица Пруссии, есть один из больших городов в Европе, будучи в окружности около пятнадцати верст… Домов считается около 4000, а жителей 40000», — писал автор. С 1946 г. это город Калининград, областной центр РСФСР, население которого возросло почти в десять раз (389 000 на 1987 г.), так же, как и площадь города, далеко, однако, не большого в европейских мерках наших дней. Здесь посетил писатель «слав- ного Канта, глубокомысленного, тонкого метафизика», имел с ним содержательную беседу. Могила этого классика немецкой философии — одна из достопримечательностей Калининграда.

Со скрупулезной точностью записывал Карамзин дорожные расходы. Так, приехав в Берлин, он отмечал: «Справедливо говорят, что путешественнику надобно всегда останавливаться в первых трактирах, не только для лучшей услуги, но и для самой экономии. Там есть всему определенная цена, и лишнего ни с кого не потребуют; а в худых трактирах стараются взять с вас как можно более, если приметят, что в кошельке вашем есть золото. У Г. Блума плачу я за обед, который состоит из четырех блюд, 80 коп., за порцию кофе 15 коп., а за комнату в день 50 коп. Наемный лакей всегда благодарил меня, когда я давал ему в день полтину». Разумеется, масштаб этих цен трудно сопоставить с нынешними, но рассуждения об экономии заслуживают внимания, тем более что писатель для поездки в Европу вынужден был заложить имение и вопрос о затраченных деньгах, впрочем, как и для туриста ваших дней, был дня него весьма существенен.

Представляет интерес и тогдашний транспорт — разные виды конных экипажей, преимущественно почтовых — наиболее доступный вид передвижений в ту пору. «Французская почта гораздо скорее Немецкой, — свидетельствовал Карамзин. — Постиллион (в синем камзоле с красным воротником, и в таких сапогах, которые были бы впору Гиганту в водяной болезни) беспрестанно машет хлыстом, и понуждает коней своих бежать рысью. На шести, девяти и двенадцати верстах переменяют лошадей, а на каждой станции надобно платить прогоны вперед, нашими деньгами копеек по двадцати за милю* (lieue)(* французская миля равна 3,17 км.).

Из Стразбурга выехали мы в шесть часов поутру, а в восемь часов вечера были уже за три версты от Базеля, то есть переехали в день 29 французских миль, или 87 верст». Сейчас это восхищение скоростью дилижансов выглядит странно — ведь за один день было преодолено всего около ста километров.

Однако наблюдения автора коснулись и того, что не стареет с течением лет, — вечные и роскошные картины природы пленяли его воображение. «Приятно, весело, друзья мои, переезжать из одной земли в другую, видеть новые предметы, с которыми, кажется, самая душа наша обновляется, и чувствовать недооцененную свободу человека…» — писал он. Целый ряд живописных пейзажей предстает на страницах книги. Как живо и красочно, например, описание знаменитого Рейнского водопада, не случайно воспроизводившееся в известной дореволюционной хрестоматии Галахова, издававшейся более тридцати раз. Всмотримся и мы в эту незаурядную художественную картину: «Теперь, друзья мои, — пишет автор, — представьте себе большую реку, которая, преодолевая в течении своем все препоны, полагаемые ей огромными камнями, мчится с ужасною яростию, и наконец, достигнув до высочайшей гранитной преграды и, не находя себе пути под сею твердою стеною, с неописанным шумом и ревом свергается вниз, и в падении своем превращается в белую, кипящую пену».

Именно с «Писем…» Карамзина, обретших чрезвычайную популярность, началась в России своего рода мода на европейские поездки, объяснимая желанием увидеть красоты природы, а также познакомиться с произведениями живописи, скульптуры, архитектуры, о которых увлеченно повествовал писатель, рассказывая о сокровищах Дрезденской галереи, садов Версаля, Британского музея или рисуя прекрасные Альпийские горы, берега Женевского озера… С восторгом писал он о Париже: «…веселюсь и радуюсь живою картиною величайшего, славнейшего города в свете, чудного, единственного по разнообразию своих явлений. Пять дней прошли для меня как пять часов: в шуме, во многолюдстве, в спектаклях, в волшебном замке Пале-Рояль…» «Отменная живость» парижан, «удивительная скорость в словах и делах», события Французской революции и впечатления от Французского театра, посещения Лувра, Парижских улиц — все рождало у Карамзина множество мыслей, рассуждений, культурных и исторических ассоциаций. Расставаясь с Парижем, он замечал: «Я хочу жить и умереть в моем любезном отечестве; но после России нет для меня земли приятнее Франции, где иностранец часто забывается, что он не между своими».

С волнением говорил он о чувствах, охвативших его по возвращении на родину, в Кронштадт: «Берег! Отечество! Благославляю вас! Я в России, и через несколько дней буду с вами, друзья мои!.. Всех останавливаю, спрашиваю единственно для того, чтобы говорить по-русски и слышать Русских людей».

Путешествие в Европу побудило Карамзина пристальнее вглядеться в историческое прошлое своей страны. В 1802 г., в основанном им журнале «Вестник Европы», Карамзин писал: «…надобно питать любовь к отечеству и чувство народное. …Мне кажется, что я вижу, как народная гордость и славолюбие возрастают в России с новыми поколениями!.. А те холодные люди, которые не верят сильному влиянию изящного на образование душ и смеются (как они говорят) над романтическим патриотизмом, достойны ли ответа? Не от них отечество ожидает великого и славного; не они рождены сделать нам имя русское еще любезнее и дороже».

Патриотизм Карамзина — это не квасной патриотизм, а подлинный. Недаром ему же принадлежит и мнение, высказанное в «Письмах русского путешественника»: «Все народное ничто перед человеческим. Главное дело быть людьми, а не Славянами.

Что хорошо для людей, то не может быть дурно для Русских; и что Англичане или Немцы изобрели для пользы, выгоды человека, то мое, ибо я человек!» Чувство Карамзина к родине действенно и активно. Именно он призвал в своем журнале создать статую Минина, что и было сделано на собранные народом деньги скульптором Иваном Мартосом. В 1815 г. памятник был установлен в Нижнем Новгороде, а с 1818 г. монумент Минина и Пожарского украшает Красную площадь Москвы.

Карамзину принадлежит первый культурно-исторический путеводитель по Москве — очерк «Записка о московских достопамятностях» (1818), ведь выходившие ранее путеводители носили сугубо справочный характер, в то время как писатель в художественно совершенной форме раскрыл немало исторических подробностей о любимом им городе. Его окрестностям посвящен очерк «Путешествие вокруг Москвы: Письмо первое из Коломны от 14 сентября» (1803), где автор рассказал о Кускове, Преображенском, Коломне. К этому очерку примыкает еще один — «Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице и о сем монастыре» (1803), в котором описана дорога на современный Загорск, в Троице-Сергиеву Лавру, освещены страницы ее истории. Примечательны заключающие очерк слова Карамзина, созвучие мыслям сегодняшней поры: «История в некоторых летах занимает нас гораздо более романов; для зрелого ума истина имеет особенную прелесть, которой нет и в вымыслах».

Названные выше очерки писателя вошли в сборник: Карамзин Н. М. Записки старого московского жителя: Избранная проза (Вступ. ст. Вл. Б. Муравьева. — М., Моск. рабочий, 1986.— 527 с.)

Ирина СЕМИБРАТОВА, кандидат филологических наук, старший научн. сотрудник

Гос. библиотеки СССР им. В. И. Ленина

Журнал «Турист» № 5(269) май 1988

Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области