Наше время, время широкой гласности, возвращает из забвения, восстанавливает в праве на сострадающую совесть и память советских людей имена. Имена громкие в 20—30-е годы и малоизвестные человеку из 80-х. Это неправда, что мертвым ничего не надо. Им нужна честь имени, это нужно их близким, нам и тем, кто будет после нас.
Наш очерк посвящен одному из ближайших помощников В. И. Ленина по работе в Совнаркоме, выдающемуся организатору науки, герою гражданской войны, первому советскому академику-географу, замечательному путешественнику и незаурядному альпинисту Николаю Петровичу Горбунову. Сотни бесстрашных исследователей, ученых, горных туристов, альпинистов, рабочих экспедиций, простых носильщиков-таджиков, людей, которых трудно упрекнуть в излишней сентиментальности, называли его ласково и доверительно — батькой, а себя шутливо «бандой батьки Горбунова» — честь немалая для любого руководителя во все времена. Но он ее заслужил сполна.
Много сил и энергии отдал Горбунов исследованию Средней Азии, главным образом Памира, этой удивительной высокогорной области нашей страны, неизменно возглавлял Таджикско-Памирские экспедиции Совнаркома и Академии наук СССР вплоть до трагического 1938 года.
…Беда, как известно не приходит одна — женам и детям, близким и дальним родственникам репрессированных было суждено убедиться в этом на собственном страшном опыте. Но об их судьбах известно еще меньше. Поэтому мы расскажем и о Горбунове-младшем. Андрею едва минуло семнадцать, когда он стал сыном «врага народа». Но выстоял. Ему помогли святая вера в отца, грядущую справедливость, собственная воля и мужество, поддержка и участие добрых и смелых людей, которых он всегда встречал на своем долгом и тернистом пути.
Доктор физико-математических наук, профессор, лауреат Государственной премии СССР Андрей Николаевич Горбунов более десяти раз побывал на Памире, провел там в общей сложности около трех лет, был начальником высокогорной зимовки, возглавлял юбилейные экспедиции, посвященные памяти отца и других славных первопроходцев, стерших «белые пятна» с лика «Крыши мира».
Уютная квартира на пятнадцатом этаже громадного дома, взметнувшегося ввысь на тихой улочке неподалеку от станции метро «Академическая». Много вечеров провел здесь автор этих строк. Квартира напоминает небольшой мемориальный музей. Кажется, что академик Горбунов вышел ненадолго и скоро вернется. На стенах его фотографии в походном снаряжении, виды Памира, ледника Федченко, пика Коммунизма. На полках труды академика (избранные сочинения недавно изданы и тут же стали библиографической редкостью), книги его сподвижников, сына…
Внимание привлекают фотографии: Ленин, выступающий на митинге, а рядом Горбунов, Луначарский и Горбунов… А вот личные записки вождя, адресованные Горбунову. Некоторые из них удалось чудом сохранить. Здесь трепетно хранят память об отце и деде.
СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИ
Н. П. Горбунов родился в 1892 году в Красном Селе — неподалеку от Петербурга. Семья придерживалась передовых по тому времени взглядов. Николай учился в школе для детей рабочих, основанной отцом — инженером-технологом местной писчебумажной фабрики. Затем последовали Петербургское реальное училище и технологический институт, который Николай Петрович позже назовет «школой науки и революции».
В дни Февральской революции Горбунов принимает активное участие в демонстрациях, митингах, знакомится с большевистскими листовками и газетами, много размышляет. Привлеченный в мае 1917 года А. В. Луначарским к агитационной работе, с гордостью писал матери, что проводит тактику большевиков. В июне Николай — член РСДРП(б). Тогда же назначается заведующим Информационным бюро ВЦИК.
На четвертый день Великого Октября Горбунова вызвали в комнату № 67 Смольного — рабочий кабинет В.И.Ленина.
«Владимир Ильич меня не знал, член партии я был совсем молодой», — вспоминал он много позже. Рекомендовал Горбунова старый революционер В. Д. Бонч-Бруевич. Он уже давно присматривался к молодому человеку, видел «в деле» в трудные дни от Февраля к Октябрю. Так Горбунов стал секретарем Совета Народных Комиссаров (СНК) и личным секретарем Ленина.
Это он вел протоколы заседаний Совнаркома, ставшие ныне бесценными историческими реликвиями. Когда над Петроградом нависла большая опасность, Н. П. Горбунова назначили председателем эвакуационной комиссии. На этом посту он остался и после того, как 10 марта 1918 года специальным поездом правительство РСФСР выехало в Москву. В августе Горбунов был утвержден по рекомендации Ленина заведующим Научно-техническим отделом ВСНХ. О том, насколько он энергично взялся за работу, свидетельствует хотя бы такой факт — уже к концу следующего года в разоренной стране действуют 33 научно-исследовательских института.
Но военная обстановка становится все тревожней. Горбунов просит направить его на Южный фронт. С конца 1919 года он становится начальником политотдела 14-й армии, действующей против Деникина. С наступлением генерала Врангеля Горбунов назначен членом Реввоенсовета 13-й армии, действовавшей на крымском направлении. За непосредственное участие в победоносных боях, успешное проведение мобилизации, за организацию «Кампании победы» Горбунову вручена высшая награда Советской республики — орден Красного Знамени.
В середине декабря 1920 года двадцативосьмилетний Николай Горбунов по предложению Ильича становится управляющим делами Совнаркома, контролирует исполнение постановлений Совета Народных Комиссаров и Совета Труда и Обороны (СТО), составляет повестки дня заседаний этих важнейших государственных органов, выполняет сотни неотложных поручений вождя.
Как страшную личную трагедию, самое величайшее горе воспринял он кончину В. И. Ленина. С первым же поездом прибыл Горбунов в Горки и, отдавая последний долг вождю, снял с френча самое дорогое, что у него было, — орден Красного Знамени и положил его к ногам Ильича. (Из многих орденов, которые вернули позже их владельцам, остался лишь один, именно горбуновский, за № 4272, который видели в Мавзолее на френче Ильича по 1938 год. Затем его заменили орденом, которым была награждена Клара Цеткин. Сейчас орден Горбунова находится в Центральном музее В. И. Ленина.)
Горбунов не медля ни дня отдал распоряжение составить точную опись документов Совнаркома, запечатлевших мысли и дела вождя, собрал воедино и все адресованные лично ему ленинские письма и записки, свои записи поручений Владимира Ильича, которые аккуратно вел из года в год. Распорядился сделать их машинописные копии. Значение столь дальновидного подхода к ленинскому наследию, которое проявил в те скорбные дни Горбунов, переоценить нельзя…
…Казалось бы, управляющий делами Совнаркома не мог и помыслить о дальних странствиях и походах, буквально заваленный делами с утра до поздней ночи. Но он нашел время, чтобы блестяще осуществить свою «хрустальную» мечту. Этой давней грезой был для него Памир. В 1928 году началась продолжавшаяся до трагического 193S года его работа по изучению географии, геологии и природных ресурсов Тянь-Шаня, Памира и всей Средней Азии…
На Памир!
Было это во время празднования двухсотлетня Академии наук (1928 г.). На торжество прибыли крупные ученые из многих стран мира. В перерыве одного из юбилейных заседаний Николай Петрович долго беседовал с известным немецким метеорологом профессором Фикером. Выяснилось, что у них, выражаясь современным языком, одно хобби — Памир.
Надо сказать, что здесь они не были оригинальны. Уже многие годы Памир — «Крыша мира», как издавна называют это высочайшее на земле плоскогорье, будоражил умы русских и иностранных ученых.
Десятки крупных исследователей, путешественников и геологов считали за честь проникнуть и изучить эту изумительную горную страну. Но «белых пятен» здесь оставалось еще много.
Беседа навела на мысль о создании совместной советско-германской экспедиции. Сказано — сделано.
Николай Петрович приложил огромные усилия для осуществления этого проекта.
Сама экспедиция стала возможна только через три года. Понадобилось провести огромную подготовительную работу, согласовать планы, добиться разрешения правительства. Время ведь было трудное, не хватало средств и на, казалось бы, более актуальные задачи. Огромная роль Горбунова в осуществлении экспедиции была настолько неоспорима, что Академия наук назначила его руководителем. Во главе немецкой группы стоял В. Рикмерс. Финансировалась экспедиция Академией наук СССР, а также Германским и Австрийским альпийскими обществами на паритетных началах. В ее состав с советской стороны вошло немало замечательных ученых и крупных общественных деятелей: Д. И. Щербаков, профессор, Н. В. Крыленко, генеральный прокурор РСФСР, О. Ю. Шмидт, заместитель наркома статистики…
Для того чтобы понять, какое важное значение придавалось самой экспедиции, назовем хотя бы несколько лиц, входящих в ее Научный совет: академики С. Ф. Ольденбург, В. Л. Комаров, А. Е. Ферсман…
Деятельная подготовка к работам экспедиции началась уже в январе 1928 года. Научное оборудование и часть экспедиционного снаряжения были закуплены в Германии. Заботу о палатках, спецодежде, альпинистской обуви, специальных видах продовольствия взял на себя В. Рикмерс.
Предстояло работать в совершенно глухих, безлюдных высокогорных местах. Здесь лишь редкие стада овец могли служить подспорьем для питания людей, а незначительный травяной покров не мог прокормить большое количество вьючных животных. Пришлось начинать с завоза фуража для верховых и караванных лошадей, муки, консервов, топлива, с закупки овец и баранов.
В городе Ош организовывались и снаряжались караваны экспедиции. Они один за другим выступали в путь по большой памирской дороге. Общий путь всех отрядов шел через Заалайский хребет в долину Маркансу, печально известную гибелью в ее зыбучих песках многих караванов.
Горбунов оставался в Москве, обеспечивая все необходимые материалы экспедиции. Наконец и его небольшая группа выступила из Оша с караваном, направляясь по более короткой дороге к озеру Каракуль. В первых числах августа группа без особых приключений достигла Каракульской базы экспедиции. Но здесь уместно вернуться несколько назад и рассказать о планах, которые поставили перед собой путешественники.
К черту на рога…
Глава немецкой экспедиции Вилли Рикмер-Рикмерс был одним из известнейших путешественников и исследователей Средней Азии. Горбунов вместе с ним наметил два предварительных плана: один — поход по Памиру к «белому пятну» — пику Гармо, подступы к которому никогда до этого не были рекогносцированы и исследованы. Высота его тоже была неизвестна, но определялась примерно в 7 тыс. метров над уровнем моря; в случае неудачи другой план предусматривал исследование пика Кауфмана (ныне пик Ленина), который, по предварительным данным, был значительно выше Гармо и на который, естественно, еще никто и никогда не взбирался.
Был намечен маршрут: Москва — Оренбург — Ташкент — Андижан — Ош и далее без малого 400 километров верхом на лошадях через перевал Талдык, на высоте 3 700 метров, в долину Алая, затем через перевал Кызыл-Арт на Заалайском хребте, восточнее пика Кауфмана, оттуда по Памирскому тракту к озеру Каракуль. Отсюда экспедиция должна была свернуть в сторону через перевал Кызыл-Белес, направиться к основному лагерю — у Танымасского ледника…
На Казанском вокзале членов экспедиции провожала целая толпа. «Пишите почаще», — кричали провожающие.
«И вы нам!» — воскликнул весело Николай Васильевич Крыленко.
— Но куда, назовите ваш адрес, — недоумевали провожающие.
— К черту на рога!
— Так и писать!
— Да, так и писать!
Действительно, шутка шуткой, но представьте неизведанные дороги и тропы той поры, беснующиеся банды басмачей на Памире, и вы поймете, что в реплике Крыленко скорее звучала суровая реальность, нежели юмор.
«Дорога на Ош отвратительна, — вспоминал один из членов экспедиции. — Машина лишь носит громкую кличку автобуса, а на самом деле это большой допотопный грузовик с шатким навесом от дождя. Он то и дело застревал в грязи или проваливался в огромные колдобины, грозя опрокинуться…» И тут могли помочь лишь плечи пассажиров. А после Оша даже такая дорога исчезла, поехали верхом, отягченные всяческой поклажей и оружием.
Банда выбирает атамана
Экспедиция пересекала долину реки Маркансу, окаймленную тесным кольцом высоких снежных гор. Имя ее в переводе на русский означает «Долина смерти». Она погребла в своих песках не одного путника. Все здесь было мрачно, серо, уныло: ни травинки, ни кустика, ни одного зверька или пичужки. Все мертво. Песок слепил глаза, засыпал ноздри и рот, мучительно хотелось пить.
Экспедиция, по рассказам очевидцев, представляла в этот момент чрезвычайно своеобразный вид. Пропыленные, в потертой, грязной одежде двигались усталые путники. Николай Петрович, желая подбодрить свой отряд, шутил, смеялся.
Кто-то, отъехав в сторону, вдруг схватился за бока и воскликнул: «Товарищи, да ведь мы смотримся настоящими разбойниками, оборванцами». Невольно сорвавшееся определение было очень удачно.
«Банда батьки Горбунова!» — подхватили все сразу. Николай Петрович не протестовал, сразу вошел «в роль». Кинооператор Топчан так и заснял «банду». С этого момента Горбунов навсегда превратился для членов этой и всех последующих экспедиций в «батьку».
Не узнаешь меня?
Наконец с большими тяготами экспедиция добралась до Танымаса (в переводе — «Не узнаешь меня») — «белому пятну», туда, где еще не ступала нога человека, В высокогорном лагере было отвратительно: пыль, духота, чрезмерная сухость воздуха. Появилась непреодолимая жажда. Несмотря на огромную усталость, люди рвались вверх к ледникам.
На генеральном «военном» совете было решено разделить русскую часть экспедиции на две группы. Одна во главе с Горбуновым направляется на юго-запад по Бартангу, исследует эту реку, переваливает в долину реки Язгулем и выходит ее верховьями со стороны Танымасских ледников. Другая под началом Шмидта отправляется для исследования ледника Федченко, с тем чтобы выйти в конце концов в долину реки Язгулем для встречи с группой Горбунова. (Кстати сказать, именно после этой экспедиции Шмидт
«заболел» Арктикой и остался ей верен до конца.)
Долго ли, коротко ли, группы, пройдя намеченный путь, соединились. Об этом свидетельствуют шуточные стихи:
В Язгулем мы попали,
это вам не хи-хи!
Неизвестно нам тоже,
за какие грехи.
Газета «Известия» писала: «…в результате всесторонних работ экспедиции тайна так называемой неисследованной области полностью раскрыта. Все россказни о неизвестной народности, обитающей в верховьях Язгулема, Ванча и Танымаса, оказались вздором. Таинственные перевалы Кишал-Аяк пройдены…»
Скупая газетная заметка оставляет «за кадром» все тяготы многокилометрового высокогорного пути по неизведанным тропам, вершинам и перевалам почти без снаряжения, нехватку продуктов, теплой одежды и многого другого.
Даже сейчас, по прошествии шестидесяти лет, поражает размах работ, выполненных экспедицией Горбунова. Было обследовано и тщательно изучено и заснято специальной фотограмметрической съемкой подробного масштаба «белое пятно» Памира площадью свыше 3 000 кв. километров. Открыто тридцать крупных ледников. Экспедиция также открыла около пятидесяти горных вершин высотой от пяти до семи тысяч метров, многочисленные заоблачные перевалы.
Альпинисты экспедиции совершили около тридцати восхождений. Семь из них на вершины свыше 6 тыс. метров и одно на пик Ленина высотой в 7 134 метра. Об обширнейших зоологических, ботанических, минералогических, лингвистических коллекциях и говорить не приходится…
Экспедиция была полностью закончена к 1 ноября. В ее состав в общей сложности входили 107 человек, не считая носильщиков. В иные дни число их доходило до 50 человек. За время работы такой грандиозной по тем временам экспедиции не было ни одного серьезного заболевания. Несмотря на то, что сотрудники экспедиции неоднократно подвергали свою жизнь опасности, несчастных случаев было мало. Пострадавшие три человека поправились еще во время работ и вернулись домой вполне здоровыми. (Весьма поучительный факт и для нынешних путешественников!)
Понадобилось два года, чтобы проанализировать с достаточной полнотой результаты работы Памирской высокогорной советско-германской экспедиции. Они превзошли самые смелые ожидания. Были созданы совершенно новые карты огромного региона. Установлены новые районы питания правых притоков Амударьи, по существу открыт гигантский ледник Федченко, колоссальные гидроэнергетические ресурсы края и многое другое. Труды Памирской экспедиции вышли в свет десятью объемистыми выпусками…
Здесь, вероятно, следует сделать оговорку. Размеры журнальной публикации не позволяют проследить маршруты всех отрядов экспедиции 1928 года и даже отряда самого Горбунова, разбившихся на небольшие группы и выполняющих каждый свое, строго определенное задание. Всем, кого интересуют подробности, мы рекомендуем прочесть замечательную книгу, выпущенную издательством «Наука» в 1987 году: «Н. П. Горбунов. Избранные труды. По неисследованному Памиру». (Составителем этой книги является профессор А. Н. Горбунов, сын Николая Петровича Горбунова.)
В. ХУДАЕВ
/Продолжение в следующем номере/
Журнал «Турист» № 7 (271) июль 1988 г.