Это был и поход и восхождение, словом, настоящая экспедиция по непройденному никем маршруту. Мы отправились на штурм «Белого столба» — уникального гранитного останца высотой 75 метров. Из всех амурских столбов он самый высокий, самый технически сложный и самый белый.
Предыдущим восходителям только с третьего подхода удалось достичь его вершины. Восьмерка под руководством опытного хабаровского альпиниста и туриста Германа Кима поднялась на столб в сентябре 1981 года.
Нас всего пятеро: скалолазы из Комсомольска-на-Амуре Сергей Копылов, Павел Крамаренко, Андрей Хелин, Анатолий Линник и я, представляющий Владивостокскую секцию альпинизма. Собираемся в Комсомольске-на-Амуре, далее наш путь лежит по реке Амур на «Метеоре» до села Нижнетамбовское, где сейчас растет город. Строители нового города уже создали свой турклуб. А мы успели с ними подружиться, и теперь быстро решаем проблемы с переправой на другую сторону реки. Столбы там.
Вечером подходим к столбу. В небе полная луна. В ее свете кажется, что не облака плывут мимо вершины, а эта громадина плавно падает на тебя. Лучше, не смотреть.
Утром рассматриваем пояса потолочных карнизов. Почти кубические блоки стоят друг на друге с поворотом в одну сторону. Поэтому-то маршрут наших предшественников выглядит как отрезок спирали.
Северо-восточная стена особенно страшна, но как раз на ней просматривается проход без явных карнизов. Выбираем ее. Мы с Павлом развешиваем на себе снаряжение.
Начинаем восхождение по 8-метровой стенке, совершенно гладкой. Ее покрывает лишайник, лепестки которого доходят до размеров ладони. Поэтому столб и кажется белым. Мох этот, когда сухо, жесткий, руки царапает, а чуть сырость — мгновенно размокает до слизистого состояния.
Бью шлямбурные крючья, и сразу сюрприз: пробойники, испытанные на наших, приморских гранитах, «не тянут». А когда оглядываюсь вокруг, то выясняю, что уже основательно «оторвался от земли». Мы с Крамаренко работаем у правой кромки грани, а у левой метрах в сорока от нас — Сергей Копылов с Андреем Хелиным на маршруте Кима. Наконец, добираюсь до горизонтальной щели и на лесенках ухожу вправо, на ребро. Качнувшись, падаю животом на полочку и первый раз становлюсь ногами на скалу. Ребро вертикальное и такое же гладкое, как стенка.
Метрах в пяти над палочкой наткнулся на маленькое чудо. В скале глубокое отверстие, только руку можно просунуть. И в самой глубине растет идеальный карандаш горного хрусталя темно-фиолетового цвета.
Беру влево, в обход потолочного карниза. У меня весь маршрут построен на обходных маневрах. Дождь уже не моросит, а идет вовсю. Ветер тоже усилился. Во время порыва приходится все бросать и прижиматься к скале, чтобы не сбросило. Погода стала явно неходовой. Возвращаемся.
Да, если завтра не заберемся, ситуация усложнится. Лодка за нами придет первый раз завтра, затем послезавтра, и все. Да и продукты заканчиваются. Пора начинать подъем. После каждого шага приходится долго ловить лесенку, она трепещет на ветру как бешеная и нижней ступенькой норовит выбить глаз. Вяжу стремя. Мой напарник Крамаренко на полке устраивает себе гнездо, а я встаю на вчерашний крюк. Здоровенные капли, оторвавшись от карниза, за 20 метров полета набирают такую пробивную силу, которой не может противостоять моя непромокаемая одежда.
Самая-самая из всех непогод — это дождь, переходящий в снег с ветром. Ни в какой мороз так не холодно, как в такую водяную метель. Вот она нас и накрыла, моя «любимая» непогода. Надо спускаться.
Внизу, конечно, чай, костер и растирание согревающей мазью. Дрова мокрые, и все вокруг мокрое: и спальники, и одежда. По небу тянутся тяжелые облака, и льет и воет ветер, и на столбе опять снег. А ведь запросто можно не залезть. Но жить спокойно этот столб не дает. Это как заноза.
Опять мы на полке под водопадом. Ловлю момент, быстро набираю высоту по вчерашним крючьям и до следующего дождевого заряда успеваю подняться еще метра на три. Теперь я в «мертвой зоне». Вода бесшумно падает за моей спиной. Тупой внутренний угол хорошо защищает меня от ветра. Долблю. От каждого отверстия тянется метровая белая полоска породы. Угол выводит к стыку блоков, без карниза. Дальше начинается выполаживание, за ним «нос» — большущий нависающий выступ с горизонтальной площадкой наверху. В спешке ломаю пробойник. А впереди еще два блока.
Угадываю подо мхом неровности, раскапываю их и осторожно выхожу на «нос». Теперь уже защиты от ветра нет, он может меня сдуть. Быстро перебираюсь на северо-западную грань и попадаю в «карман», где не дует и не льет — сверху потолок. Здесь и заночевать можно, если что. До темноты остается час. До верха — метров 10 гладкой стены.
Наступающая темнота подхлестывает меня. С рекордной скоростью набираю несколько метров вертикали. Последний крюк вставляю на ощупь. Дотягиваюсь до верхней площадки столба. По вертикали остается сделать один шаг. Достаю специальный стальной крючок «скайхок», прилаживаю, прищелкиваю лесенку и пробую. «Скайхок» держит. Втискиваюсь в косой желоб и, извиваясь, как ящерица, выползаю наверх.
Какой здесь ветер! Даже мысли не возникает встать на ноги. Ползком добираюсь до каменной глыбы, креплю перила, потом на длинной самостраховке ползу к краю и кричу в сторону костра: «Вершина!» Отсюда хорошо виден Амур. Вокруг торчат из леса другие столбы: «Подводная лодка», «Солдат», «Француз». Сама вершина представляет собой площадку размерами с боксерский ринг. На ней довольно уютно: растет большой куст стланика, в центре каменная глыба, формой напоминающая корону. В «короне» первопроходцы оставили каждый по какой-нибудь вещице, написали записки. Мы тоже оставляем свои сувениры.
Кричу Крамаренко — ответа нет, а между нами всего десять метров. В то же время внизу все слышат. Какой-то акустический фокус. Но очередной порыв доносит до меня голос Павла. Кричу: «Пошел!» Резко дергаю веревку — может, этот сигнал он поймет. Опять непонятные крики, потом тихо. И вдруг совсем рядом и отчетливо, как галлюцинация: «Выбирай». Черт возьми, он поднимается с верхней страховкой вместо того, чтобы идти по перилам! Веревка идет подозрительно свободно. На конце должен быть Павел, но его нет. Узел развязан. Ну куда может подеваться человек с отвесной стены, которого только что слышал рядом? Спускаюсь вниз до полки, закачиваюсь маятником в нишу. Там стоит Крамаренко.
— Паша, зачем ты отвязал веревку?
— Не знаю. Пытаюсь рассмотреть его глаза.
— Ну, как ты?
— Ничего, замерз только.
Он же целый день на этом холоде в полном бездействии!
Вот как мы «состыковались» на высоте 70 метров над землей.
Теперь вниз. Павел ушел первым.
Ребята выходят к нам навстречу. Пожалуй, есть повод для мужских объятий. Теперь можно снять мокрые скафандры, и — к огню. Сразу же устраиваем праздничный банкет: съедаем оставшиеся полкотелка супа. Полночь, а спать не хочется, надо выговориться.
Утром высовываюсь из палатки и вижу чистое небо. Ну ты посмотри, какая точность у непогоды! Только начали — она тут как тут, только спустились, будто ничего и не было.
Сегодня нас последний день встречают на лодке. Есть надежда успеть при условии быстрого подъема и спуска всей компании. Перспектива заманчивая, поэтому шевелимся, да и есть уже нечего. Назад, значит, на крыльях победы. Хорошо, что она есть.
В. ГАЙНЕЕВ
г. Владивосток
Журнал «Турист» № 6 1988
