Казалось, этой погоде не будет конца. Мелкий дождь уже вторые сутки все лил и лил. Промокло все — от палатки до спальных мешков. Настроение участников группы не улучшалось ни от шуток, ни от веселых песенок, которые напевал балагур Шурик. План, намеченный в теплой квартире руководителем группы Игорем, казался нереальным, каким-то несбыточным, фантастическим. Все сроки прохождения маршрута были сорваны.
Все нервничали, как-то «злобились», хотя прекрасно знали, что виной всему этот противный дождь и слякоть. Дежурные с большой неохотой принимались за приготовление еды. Наконец, на четвертый день дождь перестал, но низкие облака все плыли и плыли, пугая нас своей бесконечностью и чернотой. Целый день проветривали личные вещи и снаряжение. Решили, несмотря на такую погоду, завтра выходить.
Встали рано. Одинокие звезды еще сверкали на небе, когда мы вышли. Шли молча. Не успевшее просохнуть снаряжение давило на плечи. Через каждые 45 минут отдыхали. К полудню вышли на перевал Хицан. Резкий холодный ветер проникал под штормовки, заставлял плотней закутываться. Оставив записку в туре, начали спускаться с перевала. Как будто бы в устрашение нам с черной тучи, нависшей над головой, посыпалась мелкая снежная крупа.
Спускались с перевала осторожно: впереди ледник с трещинами, шли в кошках и по четыре человека в каждой связке. Спуск с перевала крутой, кошки забивались снегом. Чтобы сбить снег с кошек, часто останавливались, страхуясь ледорубами. Миновав бергшрунд, группа вышла на ледник. Та же низкая облачность, но видимость хорошая. По описанию предыдущей группы, путь на перевал Цей-Караугомский проходил по левой стороне ледника. Обходили глубокие ледовые трещины, стараясь не смотреть в их черные, бездонные провалы, засыпанные снегом проходили со страховкой. На цейской хижине была группа альпинистов с альпбазы «Цей», которая нам и подсказала дальнейший путь.
Пройдя влево, мы шли по направлению к выступающему массиву Чан-Чахи. Внезапно откуда-то налетевший туман заставил нас остановиться. Видимости никакой, следы едва угадывались. Двигаясь вперед, через некоторое время мы поняли, что потеряли ориентировку.
Когда порывы ветра разбросали туман, видимость улучшилась. Ныли плечи, хотелось пить. Решили остановиться, передохнуть. Съев по бутерброду, запив чаем из фляг, стали совещаться. Руководитель группы предложил пройти вдоль трещин к середине ледника, и если там нет прохода, то переждать. Через облачные разрывы начали пробиваться солнечные лучи. Шли долго. Большие трещины сменялись малыми. «Когда же все это кончится!» — невольно возникал вопрос у каждого.
Подошли почти к подножию горы Уил-Пата и теперь двигались совсем по незнакомому пути. Ледовых трещин стало меньше, плотный снег покрывал правую часть ледника. Кошки сняли, так как они забивались снегом, и только скользили, мешая передвижению. Шли довольно долго. Поднявшись на снежный склон, вышли снова на пологий снежник. Видимость хорошая. Слева грозно стоят Мамисон, Чан-Чахи. Справа вся в снегу Уил-Пата. Впереди сверкнул заснеженной вершиной Бугие-Хох. Шли уже пять часов. Как же велико было желание остановиться, передохнуть, выпить горячего чая! Решили подняться как можно выше и заночевать под самым перевалом. По плану ночевка и предполагалась на снегу.
Вот показалась широкая снежная долина, уходящая под самые отроги вершины Дубль-Пик. Впереди идущий Славно замедлил шаг, сказав, что перед ним широкая трещина. Руководитель группы посоветовал уйти влево, обойти ее и двигаться дальше. Трещина закончилась. Обрадовались, увидев впереди снежное поле. Пошли быстрее. Выработанное с годами в походах подсознательное чувство опасности подсказывало: «Стоп!» Путь преградила ледовая трещина, забитая снегом.
Решили не рисковать, а пройти вправо. Какое счастье — упираясь краями в ледовые стенки трещины, лежал плоский камень.
Подумав, Славко ступил на него, видя в этом единственный путь преодоления трещины. Какое-то чувство овладело всеми, чувство упоения, радости, вера, что это последнее препятствие на пути к перевалу, что скоро ночлег, горячий чай, горячая еда. Что-то насвистывая, Славко сделал шаг, ступил на камень-плиту. Она шевельнулась и вдруг повернулась, как на оси. Ботинки поехали, и Славко вместе с рюкзаком скользнул вниз. Камень, как в сказке, повернулся в обратную сторону, захлопнув черное отверстие. Все оторопели, не могли произнести ни слова.
Стоявший на страховке Николай от рывка упал, но веревку не выпустил. Она врезалась в снег. Вторая связка подошла к краю трещины. Олег из второй связки, скинув рюкзак, подполз к краю трещины и ледорубом пробил отверстие в снежном мосту, позвал. Из темноты ледовой трещины послышался слабый голос. Руководитель группы начал командовать, но все как-то неуверенно. Олег громко позвал Славко, спросил, как дела. «Давит рюкзак, нечем дышать», — послышался ответ. «Сбрасывай», — посоветовал Олег. «Как сбрасывай, там палатка, примус!» — услышал Олег голос Игоря. «Сбрасывай», — закричал Олег. Славко, теряя сознание от давившего рюкзака, с трудом высвободил лямки. Рюкзак с шумом полетел вниз, где-то там застряв в ледовой трещине.
«Закрепляй веревку», — последовала команда Олега. Дима и Виталий закрутили ледорубы, закрепили веревку и с помощью полиспаста из репшнуров и карабинов начали тащить Славко. Игорь как руководитель пытался еще что-то сказать, но Виталий со злостью произнес: «Замолчи, лучше работай». Напрягая усилия, подтащили Славко к краю трещины. Отверстие, пробитое Олегом, оказалось малым, прошла только голова Славко. От холода, от пережитого Славко растерянно смотрел на своих друзей, не в силах произнести хоть слово. Виталий пробил ледорубом большее отверстие, и Славко волоком вытащили на поверхность.
Не веря, что все позади, Славко как-то вяло улыбнулся. Улыбка вышла кривая, неестественная. Все бросились к Славко, отвязали от веревки, стали растирать руки, лицо, тормошить его всего. По предложению Шурика поставили палатку, разожгли примус, вскипятили чай. Хорошо, что еще там в городе посоветовали взять сухой спирт, так, на всякий случай. Он пригодился разжечь примус. После двух глотков чая Славко немного отошел, вышел из оцепенения, а вскоре уже стал делиться впечатлениями о случившемся. О дальнейшем движении не могло быть и речи, хотя Игорь как руководитель настаивал.
Все знали, что после этого руководства походом он получил бы звание старшего инструктора. Но все дали ему понять, что не ради руководства и званий ходят в горы и что больше с ним никто не пойдет. Ощутив неприязнь к себе, Игорь сник и больше ни во что не вмешивался. Долго не могли уснуть ребята в одной палатке: и теснота мешала, и события дня еще давали о себе знать. Утро было солнечным. Славко отошел, улыбался, отвечал на шутки Шурика. Впереди просматривался перевал Цей-Караугомский, все на него смотрели, и каждый по-своему еще переживал случившееся. Решили посмотреть, может, можно достать рюкзак. Луч фонарика, кроме кромешной темноты, ничего не мог высветить. Жаль было палатки, примуса, вещей Славко, но и рисковать было нельзя.
Поделившись теплыми вещами со Славко, дав ему маленький рюкзачок, группа, обойдя далеко вправо ледовую трещину, медленно, осторожно начала двигаться назад, в сторону перевала Хицан…
Каждый в группе с благодарностью вспоминал то время, когда приходилось много тренироваться для приобретения навыков при спусках и подъемах с условно «пострадавшими». Как это пригодилось сейчас!..
П. Безлюдный, инструктор-методист, кандидат в мастера спорта
г. Киев
Журнал «Турист» № 3 март 1989 г.
Оптимизация статьи — промышленный портал Мурманской области
